Сергей Кольцов - За магнитной стеной, или Сновидения Варежки

СЕРГЕЙ КОЛЬЦОВ

За магнитной стеной, или Сновидения Варежки

Фантастическая повесть

Глава I

1

Четвертый день крупноблочный пятиэтажный дом, стоящий на краю города, а точнее - у черта на куличках, продувался насквозь морозным январским ветром, и не спасали обклеенные рамы и жидкого нагрева радиатор.

Карина Сухарева налила Гулене (так нарекли кошку, хотя и в мыслях она не держала собирать вокруг себя по весенним гулким ночам мордастых молодцов) в мисочку пастеризованного молока и принялась за немудреный ужин: поджарила несколько яиц, которые повезло схватить в примитивном магазинчике и доставить в целости и сохранности в битком набитом автобусе; сварила кофе, - вот, пожалуй, и все, если не считать гренков с костромским сыром. Затем наскоро сполоснула посуду, включила чревовещатель, удобно устроилась на диване - и с головой ушла в шестую серию телефильма, о котором только и судачили на службе, в очередях и компактных семьях.

Действие картины происходило в обыкновенном, добропорядочном городе. Герои то и дело многозначительно молчали или ехали невесть куда, побочно развивалась любовная интрига - и все чего-то ждали...

Но все кончается. Дикторша объявила, что очередная серия послезавтра вклинился хоккей.

Карина намечала заняться постирушкой и прочими мелочами, от которых нет спасу, ибо подобны они снежному кому и не располагают к умиротворению.

Итак, Сухарева направилась в ванную, но тут раздался торопливый звонок в дверь и запыханная Любаша, что жила в соседнем доме и за короткое время успела полюбиться Карине своим легким и неугомонным нравом, впорхнула в прихожую.

- Страсть какой холодище! - Любаша, передернув плечами, плотнее укуталась в пуховый платок. - Вот черти полосатые, не могли по другой программе гонять эту дурацкую шайбу,

- Ничего, потерпи денек.

-Потерпи-потерпи. Вот так всю жизнь и терпишь. А мой-то, олух царя небесного, рад-радешенек. Еще бы - самый повод к Володьке сбежать. Пусть только явится под мухой, таких шайб наставлю, таких балдерисов покажу...

Гулена, услышав знакомую скороговорку, вылезла изпод кухонного стола, с глубоким удовлетворением потянулась и, исполненная важности, степенно подошла к Любаше.

- А-а, Гуленушка!

Кошка, сладко мурлыкая, потерлась о ее ноги.

- Ну и охочая она у тебя до ласки, что дитя малое. - Любаша весело потрепала Гулену. - Каринушка, как вышивка продвигается? Скоро разделаешься со своей Мадонной?

- Да где там скоро! Нигде ниток не достать.

- Что б ты без меня делала? - Любаша с нескрываемым удовольствием достала из кармана пакетик, - Держи. По великому блату достала. Импорт.

Карина развернула - и ее ладони расцвели от яркого мулине.

- Ой, Любаша, да ты же - золото! - Карина чмокнула ее в щечку.

- Обрадовалась? Так-то. Я еще вчера собиралась принести, да...

Она и дальше бы болтала без умолку о вчерашнем дне, если бы не зазвонил телефон.

- Алло.

- Добрый вечер. Это я, то есть - Савелий. Помните? - конфузливо пролепетал Варежкин, мерзнущий в телефонной будке.

- Здрав...ствуйте. - Карина медленно села в кресло.

- Вот, бродил по городу и решил позвонить. - Савелий секунду помялся и внезапно выпалил: - Я сейчас приеду.

- Буду очень рада вас видеть, но сегодня... - Карина краем глаза посмотрела на Любашу, которая уже сидела на диване и разминала сигарету. Сегодня у меня дел полно. И вообще - поздно уже. Приходите завтра, хотя нет, -- Карина вспомнила, что будет хоккей и Любаша непременно заглянет, позвоните лучше к концу недели, и мы договоримся, как нам встретиться.

- Я- Я обязательно позвоню. Всего хорошего.

- До...

В трубке раздались короткие гудки. Карина молча сидела в кресле.

- Что-нибудь серьезное?

- Серьезное, говоришь... Да так... Ничего особенного... - Карина замолчала и точно в оцепенении стала смотреть туда, где над вазой с пожухлыми ветками висела фотография мальчика лет пяти.

Когда Карина пришла в себя, Любаши уже давно не было, а на полу возле кресла лежало импортное мулййе.

"Савелий, - подумала Карина. -- Да... Что ж я собиралась делать?" А что делал Савелий в этот поздний январский час?

Он возлежал на кушетке в своей неказистой каморке и предавался мечтам. И виделись ему летящие по небу колесницы, аэростаты, наполненные розовым туманом, и прочее, и прочее, что приличествовало званию художника-любителя, эдакого живописца-чудака, малевавшего свои картинки, богатые фантазией, колоритом, но вызывавшие только иронию да недоумение на серьезных и выбритых лицах.

Примерно месяц назад, совсем случайно, на его пути повстречался заведующий фабричным клубом "Прогресс" Никон Передрягин. Тайком ото всех и особливо от супруги кропал он вирши, которые писались задолго до праздников всенародных и местного значения и, выведенные каллиграфическим почерком, прикношшвались к стенной газете, после чего с нескрываемым волнением Передрягин чаще обычного прохаживался мимо нее, покашливая. Именно Никон и уговорил Савелия выставить свои полотна на всеобщее обозрение, чтобы люди, вкусив Пищи духовной, могли посветлеть душой и сердцем. И случайный посетитель, чаще всего в обеденный перерыв, приходил полюбопытствовать на творения Варежкина.

В неприметном углу зала стоял столик. На нем пылилась "Книга отзывов и пожеланий", представлявшая собою общую тетрадь в зеленой обложке. У Савелия бойко колотилось сердце, когда он ее раскрывал, особенно после очередного слета передовиков производства или профсоюзных деятелей. Да и как тут не волноваться, если собиралась тьма-тьмущая образованного и уважаемого люда. Но листы были чистыми, а игольное острие привязанного к ней карандашика так и оставалось девственным. Но Варежкин не унывал, так как еще в распашоночном возрасте уверовал в истину - на доброту всегда отзовется чья-то душа, а позже, уже будучи человеком взрослым, сказал себе: труд мой нужен, чтобы осветить чьи-то потемки.

Никон не раз наблюдал, как Савелий, оглядываясь по сторонам, нерешительно открывал тетрадь - и сердце его дрогнуло. Как-то придя на работу, Передрягин написал то, над чем бился не один вечер-и что прерывало и без того тяжелый его сон.

"На меня решительно произвели впечатление Ваши живописные картины. Они открывают Ваше отзывчивое сердце и могут сослужить пользу для человека. В них много желтой краски, которая символизирует солнце. Поэтому таким теплом веет от них. Спасибо Вам от всего рабочего сердца. Слесарь второго цеха".

Далее шла неразборчивая подпись.

В один прекрасный день Варежкин в который раз приблизился к заветному столику. За происходящим наблюдало недреманное око Передрягина. Савелий быстро прочитал написанное "Никон, воздадим тебе должное!", улыбнулся, перевернул страницу, захлопнул тетрадь и хотел было уйти, как вдруг заметил невысокую женщину, которая как вкопанная стояла возле одной из картин. Савелий, делая вид, что разглядывает полотна, краешком глаза посматривал на нее, но в конце концов не выдержал и подошел.