Меньшов Виктор
Сердца Лукоморов
Меньшов Виктор
Сердца Лукоморов
Памяти отца моего, Евграфа Васильевича.
Моей маме, Александре Ивановне. Пожалуйста, живи долго, мама!
Я вас очень люблю. Наверное, это надо говорить чаще.
Там, где болота и снега,
там нет ни окон, ни дверей.
Там чья-то бабушка Яга
не любит мыльных пузырей,
печёт картошку на углях
и чешет старые бока.
А Ванька бегает в полях,
изображая дурака.
Присказка
Огнежёлтый с трудом выбирался из тихого моря.
Темноволные любят голубить огонь золотой.
И кто знает, о чём по утрам говорят Лукоморы,
может, судьбы решают, а может, о бабе простой.
А она тут как тут. Не русалка она, не хвостата,
шелкопрядный песок ворошит легковесной ногой.
Апельсиновым соком умылась, чуть-чуть полновата,
долго-долго косу заплетала в кулечек тугой.
И поют Лукоморы, поют заунывно и горько,
будто сами не верят, что вечно им жить на земле,
и сюда прилетать на советы и просто попойки
на косматой метле и верхом на костлявом орле.
(Застольная Лукоморная)
Глава первая
За клюквой
Лето, казавшееся поначалу бесконечно долгим, стремительно заканчивалось, а я так и просидел в душной и загазованной Москве.
Мои студенческие каникулы сложились со всех сторон неудачно. Даже подработать немного денег в помощь родителям и в поддержку скромного семейного бюджета, и то толком не удалось. Случайные мелкие заработки не в счёт, они ушли на карманные расходы.
Если уж невезуха, то кругом невезуха.
Всё началось с того, что весной мою маму уволили с работы, как ей сказали, по сокращению штатов.
- Ну что же, - вздохнул папа, и философски подытожил. - Раньше мы про капитализм и безработицу только в книжках читали, да на лекциях по политэкономии слышали. Надо в жизни познать на себе и это состояние.
Мой папа это состояние познавал второй год. Оно случилось с нимпосле того, как на собрании акционеров он во всеуслышание заявил, что нужно уволить бездеятельного директора и избрать нового. Папу моего внимательно выслушали, ему даже горячо поаплодировали. И выслушав, конечно же, уволили.
Папу, разумеется. После собрания.
Мама моя, между прочим, этим не очень огорчилась, потому что мой неугомонный папа тут же развесил на всех столбах в округе объявления о том, что берётся чинить бытовую электротехнику. Электронщик по образованию, он был к тому же и классный электрик, одинаково свободно разбиравшийся и в электропроводке, и в запутанных схемах ультрасовременных телевизоров. Наши соотечественники резво осваивающие продукции "Сименса", "Боша" и других, не утруждали себя прочтением длинных инструкций, а осваивали зарубежную электртехнику привычным всем россиянам методом тыка, так что без работы мой папа не сидел.
Мама немного порадовалась, и сказала, что нет худа без добра, благодаря увольнению папы с работы и его переквалификации, за последнее время мы стали впервые получать какие-то деньги регулярно, без задержки на несколько месяцев.
Но папиных заработков всё равно не хватало.
Я только в следующем году оканчивал институт физкультуры и во время учёбы оказать действенную помощь семье не мог. Было много занятий, тренировок, соревнований, свободного времени практически не оставалось.
Летом я попробовал подработать, устроился по знакомству на фирму, торговавшую компьютерами, на свою голову договорился, что причитающиеся мне деньги выплатят в конце работы за весь срок сразу.
Все шло как нельзя лучше, но тут грянул кризис, фирма едва не накрылась, всех лишних тут же сократили, в том числе и меня. Заплатили всё до копеечки, но те деньги, которые вчера ещё были приличными деньгами, обесценились настолько, что лучше и не говорить об этом.
Устраиваться куда-то ещё не имело смысла, времени не оставалось. Был уже конец августа. Правда, начало занятий в институте задерживалось до двадцатых чисел сентября. Лето кончалось, а я ничего не заработал. Было стыдно за то, что такой здоровый бугай сидит на шее у родителей и даже в каникулы хотя бы немного заработать не может.
Пробегав день в бесплодных поисках подработки, я вернулся домой поздно вечером, нехотя поужинал, кисло улыбнулся на попытки мамы и папы подбодрить меня и отправился с глаз долой в свою комнату, сославшись на то, что хочу просмотреть учебники.
Естественно, учебники я оставил в покое. Я и во время учебы старался их лишний раз не беспокоить, не хватало еще в каникулы заниматься. Настроение было паршивое, я даже на вечернюю пробежку из дома не вышел, что случалось со мной крайне редко. Я пил чай и бездумно перелистывал какой-то детектив, совершенно не понимая, кто кого, по каким причинам и поводам там убивает и кто за кем и с какой целью бегает...
Телефон зазвонил на тринадцатой странице, я машинально отметил это, грустно улыбнулся упорно преследующему меня повсюду, даже в мелочах, невезению и взял трубку.
Звонил школьный товарищ, Сережка Булкин, с которым мы не виделись почти год. Как всегда, захлебываясь словами, постоянно сам себя перебивая, между подробным жизнеописанием собственной персоны, политических новостей и дворовых сплетен, он сообщил, что есть халтура, на которой можно неплохо подзаработать. Ему поручили собрать бригаду, а он слышал, что я ищу работу.
Я с грустью сообщил, что, к великому сожалению, свободен только до двадцатых чисел сентября, так что вряд ли его это устроит.
Сережка сообщил много интересного из жизни абсолютно незнакомых мне людей, подробно проанализировал возможные последствия клонирования в судьбах человечества и в масштабах вселенной и всей космической цивилизации. Потом сказал, что категорически не понимает ажиотажа вокруг этой самой, не сходящей с экранов телевизора, пончикообразной Моники Левински, которая совершенно не в его вкусе, лучше бы кино показали с Мерилин Монро.
После он скорбно посетовал на беспощадную девальвацию, которая осложняет модернизацию его компьютера, пожаловался на соседскую собачку Жульку, порвавшую ему совершенно новые штаны, он пенял на душное и пыльное московское лето, потом ещё много на что. И только когда поток жалоб иссяк, заявил, что приглашает меня за клюквой, под Великие Луки.
Дело это сезонное, по времени короткое: сбор ягоды разрешён строго с первого сентября, а числу к пятнадцатому, двадцатому, настанут холода, и добывать клюкву в промышленных масштабах из заиндевелой травы на болотных кочках станет невозможно.
Я выразил сомнение, что мы на этом сильно разбогатеем, тем более, не зная ни мест, ни особенностей сбора ягоды. Больше на дорогу денег потратим.
