Яков Хотомлянский - Клуб любителей фантастики, 2012

Когда голова занята решением проблемы, работа не прекращается ни на минуту.

Весна в разгаре, тёплый воскресный лень. Высотные дома сверкали окнами.

Заливались птицы.

Я гулял во дворе с шестилетним сыном Владиком, учил кататься на велосипеде, недавно купленном для пего. А сам думал.

Наш отдел четвёртый год искал возможности использования «кротовой норы».

Обнаружили «нору» в ходе гравитационного линзировання. Поначалу её трактовали как некую аномалию, данные вопиюще диссонировали со всем прежним опытом в исследовании космоса.

Долгие поиски разгадки привели к открытию планетарного значения.

По мнению ведущих теоретиков, материя способна прорывать физическое пространство и проникать из одного района космоса — в иные, весьма удалённые.

Гравитационные всплески, случавшиеся на ранней стадии развития Вселенной, довольно существенно искривляли, взламывали ткань пространства. Так и возникали пробои, создавая нечто вроде «кротовых нор», имеющих немало общего с «чёрной дырой». Хотя у «кротовых нор» отсутствует горизонт событий.

Эти канаты действовали, условно говоря, вне пространства, а значит и — времени, то есть — мгновенно. И перекачивали вещество, то в одном, то в другом направлении.

Расширение Вселенной ослабило связь поскольку стала значительно меньше локальная кривизна пространства.

Но входы-выходы не исчезли, просто устья не затрагивают теперь наш континуум.

Чтобы заставить «нору» действовать, чтобы сквозь неё проскользнуть, требуется энергия с отрицательным потенциалом, нужна так называемая «экзотическая материя».

Ключ к «норе» — мощный гравитационный импульс. Во всяком случае — в теории…

Владик крутил педали, я, придерживая велосипед за руль и седло, шёл рядом с ним, пока не уткнулся в Роговцева, моего коллегу, шедшего из магазина с набитой сумкой. Он живёт в соседнем подъезде.

Остановились, поздоровались.

Коллега заговорил на тему, занимавшую нас обоих. Вступления гут уже не обязательны.

— Я снова посчитал… вздохнул Роговцев и переложил сумку из левой руки в правую. На компьютерной модели, конечно, прикинул… Всё упирается в «экзотическую материю» хоть тресни. Без неё «кротовина» схлопывается. Он выглядел расстроенным.

— Кто бы еще подсказал, что за материя, — вздохнул я в ответ. Где и почём… «Кротовая пора» должна быть насквозь проходимой. Иначе просто не интересно.

Потянув за рукав моей куртки, Владик сказал:

— Пап, тогда лучше найти крота. Сын был серьёзен. Искренне стремился нам помочь.

— Идея хорошая, — улыбнулся Роговцев. Погладил раннюю лысину.

— Может, займёшься? Не зря ведь устами ребёнка…

— Младенца… — Я сдвинул Владику на нос бейсболку с персонажами Диснея, взъерошил короткие волосы над воротником. — Эх ты, горе-помощник. Кроты в космосе не водятся.

— А кто выкопал норки? — Владик сдвинул бейсболку обратно и нахмурился, обдумывая противоречие, для него очевидное.

— Вопрос закономерный.

Мы с коллегой свели всё к шутке, но разговор застрял в памяти.

Образ, возникший в голове сына, беспокоил, тревожил меня.

Я подготовил записку «наверх».

В ней предлагал вывести разрешение всей аппаратуры на максимум.

Начальство упиралось.

Зачем это нужно, в изучении макрообъекта? Энергозатраты велики и без того.

Я настаивал. Приводил аргументы, какие мог наскрести. Указывал на застой, на отсутствие подвижек в изучении «кротовой поры».

В итоге своего добился.

Через три месяца аппаратура нашла «крота». Его застукали на выходе из «кротовины».

Он не прокапывал «поры» в пространстве. Он пользовался ими для перемещений.

А потом застукали ещё двух.

Они двигались с невероятной быстротой, совершали невероятные манёвры, недоступные земным кораблям, иной раз под острыми, невозможными углами, совсем не тратя время на торможение. Резвились, как дети.

Мы испытали шок, когда поняли, что это живые существа. «Кротологня» стала влиятельным, стремительно развивающимся направлением.

Я возглавил программу.

Всех лихорадило.

Если могут «кроты», почему нельзя человеку?

Оставалось не совсем ясным, как же довольно крупные шарообразные существа, напрочь лишённые технических приспособлений. выживают в космосе, при температурах, всего лишь на два-три градуса выше абсолютного нуля, в глубоком вакууме?

Срочно была организована масштабная экспедиция в окрестности «норы».

К счастью, «кроты» наших кораблей не испугались. Вели себя дружелюбно. И проявляли детское любопытство.

Накапливалась информация.

Живое приспосабливается к внешним условиям.

Наблюдения показали: «кроты» впитывают лучистую энергию звёзд. Им хватает, несмотря на габариты свыше километра.

Управляют гравитацией, мгновенно гасят инерцию при движении.

Глаз не имеют, но великолепно ориентируются. Метаболизм «кротов» меня интересовал крайне мало, способ размножения — тоже. Пусть всем этим занимаются экзобиологи.

Мы сосредоточились на способности «кротов» использовать «нору».

И на способности человека — использовать животных.

Я первым из людей приблизился к ним, выйдя в открытый космос. Чувствовал некоторое волнение. Чувствовал доброжелательный интерес с их стороны.

«Кроты» были очень велики, для живых существ. Я был очень мал. Не угрожал ничем.

Они поверили человеку, а значит, — людям. Позволяли касаться, ходить но телу.

Зверушки улавливали даже паразитическое излучение — вызванное электромагнитными и тепловыми волнами систем, оборудования скафандров.

Но особенно «кротам» нравились идущие от наших передатчиков радиоволны, «кроты» лакомились волнами традиционных рабочих диапазонов, как деликатесом.

Нам удалось прикормить зверушек.

Не обладая полноценным разумом, «кроты» были довольно сообразительны.

Мы начали дрессировку. Применялась тактика «пряника». Я пообещал отстегать любого из коллег, если тот заикнётся о «кнуте».

Скоро выяснилось, что «кроты» могут гравитационным захватом «привязывать» корабли к себе, с ними двигаться, быстро и без негативных последствий для экипажа.

Уже через месяц каждый из «кротов» откликался на индивидуальный позывной. Охотно выполнял команды, словно хороший пёс, которому в радость служба хозяину.