Волоско
Из-за привитого в "школьные" годы страха куда-либо опоздать Марат Андреевич покинул дом на полчаса раньше. Олейник, вызванный из Киева, еще пилил по трассе на своем "паджеро", а его коллега уже парковался у скверика, где назначил встречу. Время шло к одиннадцати вечера, городок готовился ко сну. Час назад небо, хмурившееся весь день, наконец-то разразилось грозой и на мокрых скамейках меж рядов высоченных лип было пусто. К асфальту дорожки прилипли сбитые листья, порывы ветра рябили воду в лужах. Волосы Марата Андреевича быстро намокли, но он не обратил на это неудобство ни малейшего внимания. Наоборот, шагая по темной и сырой аллее под стряхивающими капли кронами, Волоско впервые за день ощутил некоторое облегчение. Ничего хорошего встреча со столичным гостем не предвещала, но сама мысль о том, что его проблемы лягут еще на чьи-то плечи, радовала. Поделиться ответственностью в деле, начавшем раскручиваться с утра, будет далеко не лишним. Пусть кто-то другой, так сказать, встанет у штурвала, а он с удовольствием постоит в сторонке. Но, скорее всего…
— Не получится, — процедил сквозь зубы Марат Андреевич. — В любом случае сделают крайним. Эх, черти.
От досады он даже плюнул в лужу. Развернулся и медленно пошел обратно. Достал пачку сигарет, защелкал зажигалкой, прикуривая. Ветер стряхнул новую серию капель, несколько скатились по шее на спину. Поежившись, Марат Андреевич поднял воротник спортивной курточки, которую набросил, выходя из дому. Вынул носовой платок и тщательно вытер мокрую голову. Впрочем, простыть он не боялся — стояло лето, а здоровье у Волоско было отменное.
Справа, впереди на дороге вспыхнули фары подъезжающей машины. Но это был не Олейник: за деревьями в свете уличных фонарей промелькнул серый "опель". Однако, тут же по глазам скользнул белым дальний свет еще одного авто, и большой черный джип остановился за "рено" Марата Андреевича. Тот неспешно подошел. Затемненное боковое стекло бесшумно уползло вниз.
— Здоровеньки булы, — сидевший за рулем Олейник сдержанно улыбнулся подчиненному. — Сядешь ко мне?
— Давай лучше на свежем воздухе, — предложил Марат Андреевич. — Разомнешься после трассы. Как доехал?
— С ветерком, — водитель вылез из машины, аккуратно прикрыл дверцу. — Гнал, как на пожар. Надеюсь, я не зря сорвался из дому и триста километров в три часа отмахал? — здороваясь за руку, Олейник взглядом цепко ощупал непроницаемое лицо приятеля. — Или ты меня обрадуешь и скажешь, что просто соскучился? Захотелось горилочки со старым товарищем выпить и потрепаться о смысле жизни? Говорил начальник с дружелюбной улыбкой, тон был ернический, но в черных глазах стояла тревога.
— Нет, — ответил Марат Андреевич. — Я с удовольствием… поболтать о смысле жизни, но тогда сам бы к тебе приехал. На дачу, шашлыки жарить.
— Да, да, понимаю, — не меняя тона, подхватил Олейник. — Знаю, что тревожить из-за ерунды никогда бы не стал. Не тот ты у нас человек. Ну, давай, рассказывай.
Прежде чем начать, Волоско угостил бывшего коллегу по "Школе" сигаретой и закурил сам. Они медленно вошли в липовую аллею. Рассеянно поглядывая по сторонам, Марат Андреевич начал подробно вводить приехавшего полковника в курс дела.
* * *
У институтских ворот, как всегда, дежурили двое в темно-синей униформе с надписью "Охорона" на спинах. Оба сотрудника знали начальника уже много лет, но стоявший снаружи Семенко, поздоровавшись, тем не менее взял приготовленное водителем удостоверение. Волоско требовал от своих работников педантичного, не взирая на лица, следования должностной инструкции. Скользнув по документу взглядом, охранник сунул его в окошко будки, где сидел улыбавшийся начальству Забурко. Тот вставил карточку в щель сканера и, бог его знает какой раз, прочитал появившийся на экранчике текст: "Волоско Марат Андреевич. Родился: 22.07.1965 года. Должность: Начальник Службы Безопасности Научно-исследовательского института Экспериментальной биологии при Академии Наук Украины. Доступ на территорию института: Круглосуточно. Срок действия пропуска: Активен."
Кивнув самому себе, Забурко вернул удостоверение в окошко. Пока карточка проделывала обратный путь в портмоне владельца, охранник нажал на пульте кнопку, открывающую металлические ворота.
— Удачного рабочего дня, Марат Андреевич, — бесцветным голосом пожелал Семенко.
— Спасибо, — Волоско тронул машину, и, "рено" перевалившись через "спящего полицейского", прополз над щелью, где прятались железные надолбы. В случае тревоги, они выныривали из асфальта и могли остановить даже разогнавшийся бронетранспортер. Люди, строившие в семидесятых годах институт, свое дело знали и позаботились о его безопасности. Четырехметровая бетонная стена, витая "колючка" по ней и ворота, которые можно было вышибить разве что танком.
А двадцать первый век вкупе с новым руководством напичкали здание НИИ и стену новейшими охранными сигнализациями. Всевозможные датчики, дублируя друг друга, прятались в каждом помещении, не оставляя без присмотра ни единого уголка. В среднем раз в квартал один из них случайно срабатывал, и охрана вставала "на уши". Институтские ворчали по этому поводу на заседаниях, но Волоско был доволен: считал, что незапланированные тревоги не дают расслабляться и держат людей в тонусе. Мнение остальных его мало трогало.
Поставив "рено" на внутренней парковке для руководства — под машины остальных имелась внешняя стоянка — Марат Андреевич направился к входу в НИИ, но был остановлен уже через несколько шагов. Откуда-то из-за автомобилей вынырнул высокий грузный человек в легком бежевом костюме. Одновременно резко и как-то нерешительно он загородил дорогу начальнику службы безопасности. Протянул руку:
— Здравствуйте, Марат Андреевич. Вы меня извините, но… — человек неожиданно замолчал.
— Доброе утро, Валентин Иванович, — автоматически улыбнувшись, ответил Волоско. — Что случилось? О том, что стряслась какая-то гадость он понял мгновенно, только увидев все еще коричневое от африканского загара лицо руководителя проекта "Вода — 4". Тонкие губы Валентина Ивановича кривились, а голос нервно дрожал. Жавший Волоско руку доктор наук В. И. Петриненко последние несколько лет был его главной головной болью. Точнее, на Марате Андреевиче лежала прямая обязанность по охране ученого, его сотрудников и предотвращению любой утечки информации о секретном проекте.
Доктор наук нерешительно мялся, бегал серыми глазками, а потом скороговоркой выпалил:
