Дорога в Город призраков
Роберт Сильверберг
Воздух впереди светился, пульсируя. Под ярко-синим небом пустыни словно зажглось северное сияние. Конец территории людей и начало области пришельцев. Демерис остановился, как будто ожидал появления драконов над головой.
И действительно, на фоне холодного сияния, заливавшего зону оккупации, появилось пятнышко тьмы. Вблизи пятнышко оказалось мешковатым туловищем темно-зеленого цвета с узкими длинными крыльями. На змеином хвосте болталась круглая лиловая головка. Не дракон, но редкостный урод величиной больше ястреба. Неожиданно для себя Демерис рассмеялся. И как оно держится в воздухе?
Пролетая мимо, «птица» обронила цепочку блестящих голубых горошин. Помет, надо полагать. Там, где падали бирюзовые шарики, сухая трава занималась огнем.
— Приветствую! Вы были так любезны! — прокричал Демерис вслед, не чувствуя особой радости.
Подойдя вплотную к барьеру, Демерис присмотрелся. Барьер рос прямо из земли, будто настоящая стена, только нематериальная и просвечивающая. За мутным мороком расстилался тот же ландшафт, что и с этой стороны: пологие песчаные холмы, серые пятна шалфея, заросли опунции. Тот же, да не совсем: никогда прежде здесь не вздымались зазубренные утесы или странные деревья с черными стволами и горизонтальными ветками без листьев; никогда не рассекали почву косые разрезы бездонных пропастей, блестя сине-зеленым металлом отвесных стен… Впрочем, светящийся барьер, отделявший зону оккупации от западной части бывших Соединенных Штатов, не давал разглядеть как следует пейзаж. Демерис не мог сказать с уверенностью, что он видит на самом деле, а что ему подсказывает голодное воображение.
Он содрогнулся от отвращения. Отец, которого давно не было на свете, смотрел на призраков как наличных врагов. Такое отношение передается по наследству.
Они просто ждут своего часа, Ник, говорил отец. Недалек день, когда они перейдут границу и возьмут себе нашу землю. Что им помешает? Один раз уже захватили… И мы ничего, ничего не сможем сделать!
Впервые Демерис услышал эти слова много лет назад. С тех пор он посвятил свою жизнь безопасности и процветанию маленького ранчо у восточной границы Свободных земель, доставшегося ему по наследству. Призраков он ненавидел не столько задела, сколько за саму их природу — чуждую, загадочную, невообразимую. Твари с Той стороны. Другие сумели принять режим, навязанный пришельцами старой доброй Америке; оккупация уже стала историей. Во всяком случае, опасения Демериса — старшего выглядели беспочвенными: призраки строго соблюдали границы зоны оккупации. За полторы сотни лет они ни разу не выказали намерения расширить территорию, захваченную вначале.
Шаг, другой — Демерис остановился, ожидая, пока дымка впереди рассеется. Но нет, видно было по-прежнему скверно…
Половину пути от Альбукерка до земель призраков Демерис проделал верхом на муле. Он ехал вместе с Бадом, сопровождавшим его вплоть до западного берега реки Пекос. Оттуда Демерис отправил брата домой вместе с мулами. У Бада трое детей, хоть он и моложе Демериса на пять лет, а тем, у кого есть дети, нечего делать на территории призраков. Сюда приходят по молодости, ради приключений.
У Демериса так и не нашлось времени на приключения — родители умерли, когда он был еще мальчишкой. На руках у него остались трое младших братьев и две сестренки. К тому времени, когда все выросли, мысль о походе к призракам уже не привлекала его.
Теперь он оказался на границе зоны оккупации, потому что самый младший из братьев, Том, которому только исполнилось восемнадцать лет, ушел еще в июне и не вернулся до сих пор. Энтрада, как это называют в Нью-Мексико. Когда молодой человек впервые в жизни пересекает границу зоны, он становится взрослым. Такой обряд инициации, хотя Демерис никогда не понимал, что «взрослого» в походе на земли призраков. Впрочем, Демерис вообще отличался от большинства. Однако Том был еще более странным мальчишкой: непредсказуемый, одержимый необычными фантазиями и распираемый непонятными желаниями.
Том отправился в зону — чтобы исчезнуть там бесследно.
По обычаю, энтрада длится тридцать дней. Тома нет уже три месяца. Он капризный мальчишка — был, есть и будет. Демерис — глава семьи, ему и выручать брата. Он всегда находил для себя груз ответственности, как другие находят тенистое место в солнечный день. Но отец ждал бы от него именно таких действий. Не считая Тома, Демерис — единственный из братьев, кто до сих пор не женат и не имеет детей. Ему и рисковать.
Бад объяснил, что за барьером не надо останавливаться, что бы ни случилось. Они тебе чего только не покажут, говорил он, но ты не обращай внимания. Продолжай идти.
Вот и барьер.
Очень хорошо. Будем идти, что бы ни случилось. Не останавливаясь.
Атака началась с первого же шага: земля ушла из-под ног раз, другой и третий, нелегко было удержаться и не упасть. Уплотнившийся туман налился желтизной, видимость сократилась до ярда или двух. Кроваво-красный сгусток впереди внезапно рассыпался на миллионную армию гусениц, надвигавшихся алым ковром. Скрежет крошечных челюстей под выпученными глазками сливался в грозный гул. Ни уклониться, ни отступить: Демерис шагнул вперед — и будто ступил в океан слизи. Гусеницы лопались под подошвами, и этот звук напоминал раскаты грома.
«Ночной кошмар, — послышался голос Бада. — Дурной сон, ничего более».
Конечно. Само собой. Переставляем ноги, одну, другую. Сколько еще осталось? Двадцать ярдов? Пятьдесят? Кости ломит, в глазах резь, зубы шатаются. Сейчас выпадут.
За гусеницами какой-то студень, но поворачивать нельзя. Еще шаг. Студень окутывает, как мягкое одеяло; тело пронзает боль, от паха до затылка. Нет, лучше не дергаться: чувство такое, будто хребет сейчас отслоится, как у вареной рыбы.
Зловонный дождь обрушивается сверху, точнее, сбоку — такой силы достиг ветер. Секунду спустя в лицо бьет заряд горячей слякоти; из горла рвется крик ярости… Понятно, почему идти надо пешком, без мулов: скотину здесь не заставишь слушаться.
Опустив голову и сражаясь за каждый вздох, Демерис сделал еще несколько шагов. Похожая на крылатого краба тварь вынырнула из пузыря, лопнувшего на поверхности болота, и вцепилась в руку пониже локтя, с внутренней стороны. Брызнула струя черной крови, и Демерис закричал, судорожно пытаясь освободиться. В конце концов тварь удалось стряхнуть; огненная дорожка боли пробежала вверх до плеча и обратно, догоняя трясущиеся пальцы. Он посмотрел на руку и увидел вместо нее кусок мяса; торчащие кости успели почернеть. Морок шевельнулся, и рука снова оказалась целой.
