Альфред Бестер
Божественный Фаренгейт
Он не знает, кто из нас я в эти дни, но они знают одно. Ты должен быть самим собой, жить своей жизнью и умереть своей смертью.
Рисовые поля на Парагоне-3 тянутся на сотни миль, как бесконечная шахматная доска, коричневато-синяя мозаика под огненно-рыжим небом. По вечерам, словно дым, наплывают облака, шуршит и шепчет рис.
Длинная цепочка людей растянулась по рисовым полям в тот вечер, когда мы улетали с Парагона. Люди были напряжены, молчаливы, вооружены — ряд мрачных силуэтов под курящимся небом. У каждого был передатчик, на руке мерцал видеоэкран. Они изредка переговаривались, обращаясь сразу ко всем.
— Здесь ничего.
— Где здесь?
— Поля Джексона.
— Вы слишком уклонились на запад.
— Кто-нибудь проверил участок Гилсона?
— Да. Ничего.
— Она не могла зайти так далеко.
— Думаете, она жива?
Так, изредка перебрасываясь фразами, мрачная линия медленно перемещалась к багрово-дымному солнцу на закате. Шаг за шагом, час за часом шли они. Цепочка выглядела рядом дрожащих бриллиантов, светящихся в темноте.
— Здесь чисто.
— Ничего здесь.
— Ничего.
— Участок Аллена?
— Проверяем.
— Может, мы ее пропустили?
— Придется возвращаться.
— У Аллена нет.
— Черт побери! Мы должны найти ее!
— Мы ее найдем.
— Вот она! Сектор семь.
Линия замерла. Бриллианты вмерзли в черную жару ночи.
Экраны показывали маленькую нагую фигурку, лежащую в грязной луже на поле. Рядом был столб с именем владельца участка: Вандельер. Огни цепочки превратились в звездное скопление. Сотни мужчин собрались у крошечного тела девочки. На ее горле виднелись отпечатки пальцев. Невинное личико изуродовано, тельце истерзано, засохшая кровь твердой корочкой хрустела на лохмотьях одежды.
— Мертва, по крайней мере, уже часа три.
— Она не утоплена, избита до смерти.
Один из мужчин нагнулся и указал на пальцы ребенка. Она боролась с убийцей. Под ногтями была кожа и капельки яркой крови, еще жидкой, еще не свернувшейся.
— Почему не засохла кровь?
— Странно.
— Кровь андроидов не сворачивается.
— У Вандельера есть андроид.
— Она не могла быть убита андроидом.
— Под ее ногтями кровь андроида.
— Но андроиды не могут убивать. Они так устроены.
— Значит, один андроид устроен неправильно.
— Боже!
Термометр в этот день показывал 92,9 градуса славного Фаренгейта.
И вот мы на борту «Королевы Парагона», направляющейся на Мегастер-5. Джеймс Вандельер и его андроид. Джеймс Вандельер считал деньги и плакал. Вместе с ним в каюте второго класса был его андроид, великолепное синтетическое создание с классическими чертами и большими голубыми глазами. На его лбу рдели буквы СР, означавшие, что это один из дорогих, редких саморазвивающихся андроидов стоимостью 57000 долларов по текущему курсу. Мы плакали, считали и спокойно наблюдали.
— Двенадцать… Четырнадцать… Шестнадцать сотен долларов, — всхлипывал Вандельер. — И все! Шестнадцать сотен долларов! Один дом стоил десять тысяч, земля — пять. А еще мебель, машины, картины, самолет… И шестнадцать тысяч долларов! Боже!
Я вскочил из-за стола и повернулся к андроиду. Я схватил ремень и начал его бить. Он не шелохнулся.
— Должен напомнить вам, что я стою пятьдесят семь тысяч, — сказал андроид. — Должен предупредить вас, что вы подвергаете опасности ценную собственность.
— Ты проклятая сумасшедшая машина, — закричал Вандельер. — Что в тебя вселилось? Почему ты сделал это?
Он продолжал яростно бить андроида.
— Должен напомнить вам, что меня нельзя наказать, — сказал я. — У меня нет чувств.
— Тогда почему ты это сделал? — заорал Вандельер. — Почему ты убил ее? Почему?!
— Должен напомнить вам, — перебил андроид, — что каюты второго класса не имеют звукоизоляции.
Вандельер выронил ремень и стоял, судорожно дыша, глядя на существо, являющееся его собственностью.
— Почему ты убил ее? — спросил я.
— Не знаю, — ответил я.
— Но началось все с пустяков. Мелкие порчи. Мне следовало догадаться еще тогда. Андроиды не могут портить и разрушать. Они не могут причинять вред. Они…
— У меня нет чувств.
— Потом оскорбление действием. Этот инженер на Ригеле… С каждым разом все хуже. С каждым разом нам приходилось убираться все быстрее. Теперь убийство. Боже! Что с тобой случилось?
— У меня нет реле самоконтроля.
— Каждый раз мы скатывались все ниже. Взгляни на меня. В каюте второго класса… Я Джеймс Палсолог Вандельер! Мой отец был богатейшим… А теперь!.. Шестнадцать сотен долларов. И ты. Будь ты проклят!
Вандельер подобрал ремень, бросил его и растянулся на койке. Наконец, он взял себя в руки.
— Инструкции, — сказал он.
— Имя — Джеймс Валентин. На Парагоне был один день, пересаживаясь на этот корабль до Мегастера-5. Занятие: агент по сдаче в наем частного андроида. Цель визита: поселиться на Мегастере-5.
— Документы.
Андроид достал из чемодана паспорт Вандельера, взял ручку, чернила и сел за стол. Точными, верными движениями — искусной рукой, умеющей писать, чертить, гравировать — он методично подделывал документы Вандельера. Их владелец с жалким видом наблюдал за мной.
— О, боже, — бормотал я. — Что мне делать? Если бы я мог избавиться от тебя! Если бы я только унаследовал не тебя, а папашину голову!
Даллас Брейди была ведущим ювелиром Мегастера — низенькая, плотная, аморальная нимфоманка. Она наняла саморазвивающегося андроида Вандельера и дала мне работу в мастерской. Она соблазнила Вандельера. Однажды ночью в постели она резко спросила:
— Тебя зовут Вандельер?
— Да, — сонно пробормотал я. Потом: — Нет! Нет, Валентин. Джеймс Валентин.
— Что произошло на Парагоне? — спросила Даллас Брейди. — Я думала, андроиды не могут убивать или уничтожать собственность.
— Я Валентин! — настаивал Вандельер.
— А, брось, — отмахнулась Даллас Брейди. — Я давно поняла.
— Меня зовут Валентин.
— Хочешь доказательств? Хочешь, чтобы я вызвала полицию? — Она потянулась к видеофону.
— Ради бога, Даллас! — Вандельер вскочил и вырвал у нее аппарат. Она рассмеялась, а он упал и заплакал от стыда и беспомощности.
— Как ты узнала? — проговорил он, наконец.
— Все газеты полны этим. А Валентин не так уж далек от Вандельера. Что случилось на Парагоне?
— Он похитил девочку. Утащил в рисовые поля и убил.
— Изнасиловал?
— Не знаю.
— Тебя разыскивают.
