Мики Зукер Рейхерт
Вызов Серого Бога
20 марта 1958 года, суббота Норристаун, Пенсильвания
Кусочек штукатурки, отвалившись от стены Норристаунского музея естественной истории, со стуком покатился по каменному полу Зала Викингов. Ему вторило гулкое эхо множества шагов. «Взгля-ни сю-да, взгля-ни сю-да, взгля-ни сю-да…» — казалось, говорили обутые в башмаки ноги. Под потолком звенели восторженные детские голоса, изредка прерываемые шиканьем взрослых, призывавших своих чад к тишине или читавших им ту или иную пояснительную табличку.
Одиннадцатилетний Йон Скелл, не замечая ничего вокруг, как зачарованный, смотрел на изъеденные ржавчиной и покрытые наростами мечи в центральной витрине. Между тем не меньше дюжины семейств, вошедших через арочную дверь из Кельтского Зала, продефилировали мимо витрин с мечами, рогатыми шлемами и боевыми топорами-скеддоксами, мимо уменьшенной копии гокстадского[1] драккара и скрылись в следующем зале, где были выставлены скелеты динозавров.
Но Йон никого не замечал. Стены вокруг него расступились, растаяли, и он оказался посреди широкого поля, окаймленного дремучим хвойным лесом…
То было поле битвы, и жители Норристауна предстали в воображении мальчика ордой безликих врагов, одетых в бахтерцы[2]. Плечи Йона оттягивала убедительная тяжесть стальной, с броневыми юбками, кольчуги, надетой на подкольчужный камзол из толстой бычьей кожи. Рукоять его длинного меча стала липкой и скользкой от крови. Неимоверная усталость грозила погасить сознание. Шлем он потерял в самом начале битвы, и светлые, влажные от пота и крови волосы падали ему на лоб и на щеки, сплетаясь с короткой бородой. Щит в левой руке Йона весил, казалось, добрую сотню пудов, а в самом его центре зияла глубокая вмятина, оставленная сокрушительным ударом боевого топора.
В этом сне наяву двойник Йона слегка пошатывался, моля о помощи Волка — духа-покровителя, который в трудные минуты делился с ним силой и неистовой яростью, необходимой воину в битве. Враги на время потеряли Йона из вида, и он решил воспользоваться передышкой, чтобы разыскать своего брата.
— Эрик! Эрик Ворон! — позвал он и огляделся. Взгляд Йона невольно остановился на лежащих полукругом телах — все это были его воины. Небольшой отряд викингов наконец-то столкнулся с достаточно сильным противником, и хотя норвежцы умели и любили сражаться в численном меньшинстве, на сей раз силы оказались слишком неравными: на каждую дюжину викингов приходилось не меньше сотни врагов.
— Эрик!..
Несмотря на значительные потери, которые понес отряд, Йон ни минуты не сомневался, что его брат жив. Прирожденный воин, Эрик выиграл свой первый поединок, когда ему было всего восемь. Мало кто мог сравниться с ним в искусстве управляться с оружием, будь то меч, топор или копье. В тренировочном бою Эрик играючи справлялся с двумя-тремя противниками, в настоящем же сражении он разил врагов направо и налево.
— Волк!.. Во-олк! — Этот слабый зов был едва слышен за отдаленным шумом битвы: воинственными криками, звоном оружия и стонами умирающих, но Йон сразу узнал голос брата и повернулся в ту сторону. Слишком резко!.. Разбитые, державшиеся на честном слове рукояти щита переломились, щит соскользнул с руки, и Йон сразу же споткнулся об него.
Он упал прямо на труп одного из вражеских воинов и поспешно откатился в сторону. Пытаться встать значило потратить силы, которых и так оставалось мало, поэтому Йон бросил щит и пополз на четвереньках, петляя между телами своих и врагов.
— Эрик!
— Волчок!.. — Негромкий шепот раздался, казалось, совсем рядом, и Йон поспешно повернул на звук. Жесткая трава резала руки и хлестала по лицу, мелкие камни и комки земли впивались в колени, но он не чувствовал боли. Страх железной рукой стискивал сердце, а глаза заливал едкий, смешанный с кровью пот.
— Эрик!!!
Он раздвинул высокую буро-зеленую траву и увидел брата, лежащего в неглубокой, густо заросшей яркими полевыми цветами канаве. У его левой руки валялся расщепленный щит; железная оковка была разрублена и перекручена, а по пальцам стекали струйки крови. Правой рукой Эрик зажимал глубокую рубленую рану в бедре. И трава, и цветы вокруг были красными. Йон ужаснулся: как много крови в одном человеке!
— Ворон!.. — В подвешенных к поясу сумках должны были быть чистые тряпки, но Йон так торопился, что не стал их искать. Вместо этого он сорвал с плеч легкую накидку, которую носил поверх кольчуги.
— Волчок… — На губах Эрика появилась слабая улыбка. Пальцы, сжимавшие рану на бедре, разжались, и она раскрылась, словно страшный красный цветок. — Прощай, Волчок…
— Нет! — выкрикнул Йон. — Ты не умрешь. Ты будешь жить, слышишь?!
Он дважды обернул разорванный плащ вокруг раны и крепко затянул.
— Трус! Ничтожество! Я не дам тебе умереть у меня на руках! — На глазах Йона выступили злые, бессильные слезы, но он изо всех сил сдерживался, стараясь, чтобы его голос звучал решительно и твердо. — Я люблю тебя, брат!..
Окровавленные пальцы Эрика несильно сжали его запястье, и слезы потоком хлынули из глаз Йона, оставляя на покрытом грязью и кровью лице светлые дорожки.
— Борись же с ней, борись! — воскликнул Йон и добавил слова, которые любил повторять их отец: — У кого брата нет, тому и доспех не впрок. Ты нужен мне, Эрик!
Неизвестно откуда взявшийся порыв ветра пронесся над лощиной, заставив развеваться длинные волосы Йона. Эрик скосил влево увлажнившиеся голубые глаза, и его улыбка стала спокойной.
— Они пришли за мной, — шепнул он.
— Кто?! — Йон в тревоге вскинул голову. Сначала он не увидел никого и ничего, кроме волнующегося моря травы, которая, стелясь на ветру, открывала его взору разбросанные то здесь, то там тела. Вершины далеких деревьев склонялись под ветром, словно в погребальной молитве. Но уже в следующий миг перед ним, соткавшись прямо из воздуха, возникла фигура женщины. У нее были густые светло-желтые волосы, падавшие на плечи, словно водопад; массивный рогатый шлем прижимал ко лбу несколько прядей; и из-под них смотрели на Йона бездонные голубые глаза, в которых скрывались одновременно и жаркий пламень, и холод льда, и свирепая жестокость, и неистовая радость. Тело женщины было заключено в цельнокованные, богато украшенные золотом доспехи, которые, однако, не скрывали ни мощной мускулатуры, ни чувственных, безупречных в своей женственности форм. К поясу незнакомки была привешена боевая секира.
