Оскар повертел ледышку, просверлил узкий канал и дал воде вытечь.
Льдинка еще причудливее заиграла на свету.
Замигала красная лампочка на люке термокамеры. Оскар посмотрел на огонек сквозь льдинку и поставил ее на стеллаж с призами.
— Этак и сам коллекционером сделаюсь.
Видеофон разразился двойным писком. Оскар нажал кнопку «Ждите», но без результата — аппарат продолжал пищать.
«Официальный вызов… странно», — подумал он, включая экран.
— Здравствуйте, Пербрайт, — заторопился шериф. — Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал, и я должен узнать у вас, намерены ли вы претендовать на имущество покойного Карвальяла по прозвищу «Браконьер»?
— Зачем?
— В виде компенсации за повреждение вашего участка.
— Ни в коем случае. Как всякому честному человеку, мне вполне достаточно, что его забрали черти.
— Еще вопрос: вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на его наследство?
— Бог миловал…
Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезен.
— Я очень вас прошу, Пербрайт: не говорите ничего моей жене.
— А вы сперва меня с нею познакомьте.
Шериф снова улыбнулся.
— Спасибо, Оскар. Вам придется зайти в мой офис, подписать отказ от претензий.
— Договорились. — Оскар подождал, пока шериф попрощается, и выключил связь.
Он вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом валялась мокрая книга. Как живую, Оскар взял ее на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от воды тела и выругался про себя: «Черт бы взял все на свете! Я же забыл ввести ей стабилизин. Вот позор-то! Придется колоть двойную, а то и тройную дозу. Впрочем, на такую красавицу стабилизина не жалко».
Поразмыслив, он решил увеличить дозу в пять раз. Такого никто еще не делал, но вреда от этого быть не могло.
Снова запищал видеофон. Оскар отнес женщину на широкий препарационный стол и подошел к аппарату.
Вызывал Биди.
— Вернулся уже? — начал он, не здороваясь. — Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. Через день-другой имущество Браконьера пойдет с торгов, у него есть что-нибудь путное для моей галереи?
— Хоть бы один человек не говорил мне сегодня о Браконьере! — начал стервенеть Оскар. — Не знаю и знать не хочу. Спроси у шерифа.
— Нельзя. Я официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы.
Не бесись. Я знаю, ты терпеть не мог Браконьера, и, наверное, было за что. Но ведь ему не позавидуешь, правда?
— Правда, — проворчал Оскар.
— Кстати, Свечку и местность на три мили вокруг нее я объявил с нынешнего дня запретной зоной.
— А зачем? Умные люди и так туда не сунутся.
— Губернатор должен заботиться и о дураках. Ну, ладно… Привез что-нибудь?
— Посмотри. — Оскар снял камеру, обошел с нею стол и снова установил ее на видеофон. — Какова?
— Хороша! Представляешь такую в ледовом балете?
— Для балета она, пожалуй, тяжеловата.
— Все зависит от партнера. Во сколько ты ценишь эту красотку?
— Я женщинами не торгую, — ответил Оскар и, чтобы сменить тему, показал книгу: — А сколько ты дашь за это?
Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Илэри, губернатора Ириса, в таком состоянии. Вытаращив глаза, он хватал ртом воздух и молча тыкал пальцем в экран. Оскар ждал, наслаждаясь произведенным эффектом.
— А если их будет много? — подлил он масла в огонь.
Биди махнул на него рукой, налил полстакана аквавита, выпил и наконец произнес:
— Предупреждать надо. Так ведь недолго и угробить старого друга.
— Хорошо, учту на будущее.
— Что у тебя еще за пазухой?
— Пока ничего.
— Да, не напрасно ты погнался за Браконьером…
— Слушай, губернатор, если ты еще хоть раз помянешь эту сволочь, мы поссоримся всерьез!
— Ладно, молчу, — улыбнулся Биди. — Сейчас с тобой ссориться невыгодно. До встречи.
— До встречи.
— Кстати, на будущей неделе Аттвуд дает прием и хотел бы тебя видеть.
— Где дает? В своем модуле?
— Нет, конечно. — Биди рассмеялся. — У меня. Приходи пораньше и захвати с собой книгу. Договорились?
— Договорились.
По пути к столу Оскар вильнул в сторону, достал «минутку» для себя и стабилизин для Снежной Королевы, как он решил ее назвать за неимением другого имени. Для верности он ввел все пять доз в крупные сосуды и несколько раз нажал справа на грудную клетку, где у аборигенов было сердце, чтобы состав разнесло по всему телу. Чтобы не терять времени, Оскар решил хорошенько рассмотреть книгу, пока стабилизин делает свое дело.
Корешок у нее располагался сверху, как у старинного блокнота, а листы были из какого-то пластика и не смачивались водой. Буквы, похожие на иероглифы, принадлежали кисти истинного каллиграфа, в контур каждой были вписаны еще несколько, и от этого каждая страница напоминала радужный ковер. Иллюстраций Оскар насчитал полторы дюжины, и во всех случаях пейзажи, на фоне которых резвились персонажи, были залиты ярким солнцем. Лишь на двух дело происходило ночью, но Полумаски на небе не было.
«Дай Бог когда-нибудь разобраться во всем этом, — подумал Оскар.
— Но ведь это ни в одну голову не влезет. Вон покойный Браконьер, бывало, прочтет указ в витрине, а потом неделю за виски держится».
С препарационного стола, где лежала Снежная Королева, что-то упало и разбилось. Оскар с сожалением отложил чудесную книгу и пошел к столу собирать осколки.
Разбился шприц. Оскар присел, собирая стекляшки, а когда разогнулся снова уронил их на пол.
Снежная Королева смотрела на него своими огромными глазами.
Долго смотрела, потом опустила и снова подняла веки.
— Послушай, Оскар, — ворчал Биди, — ты меня подводишь. Обещал быть пораньше, Аттвуд только о тебе и спрашивает, а тебя все нет и нет.
— Обещал, значит буду. Только подожду, когда твои гости перепьются и разъедутся.
— Уже. Только мы с Аттвудом более-менее трезвы. Мы — лица официальные, и до полуночи нам нельзя становиться на четвереньки.
— Тогда жди, скоро приеду. Кстати, буду с дамой.
— Обижаешь, Оскар. Являться ко мне на банкет с дамой — все равно что идти в кабак со своей выпивкой.
— Не обижайся. Ведь банкет дает Аттвуд, а он, надо думать, еще не успел завести здесь гарем.
— Чего не успел, того не успел, — донеслось из-за спины Биди, и на экране появился землянин. — Но уже начал.
— Не пейте больше, — серьезно попросил Оскар. — Вы с губернатором нужны мне трезвые.
— Вот образчик наших нравов, — пояснил Аттвуду Биди. — А ведь ничего плохого мы ему вроде не сделали. Приезжай скорее, моралист мороженный, и книгу не забудь. А еще лучше давай я за тобой сани пришлю.
