ухода перля в небытие окажется рядом с ним.
Симон покривил губы, словно говоря, что нельзя ловить на слове.
– Это так, Ваня, – сказал он вялым голосом и прокашлялся, словно поперхнулся. – Хотя, может быть, в том утверждении, о котором я тебе говорил, присутствует некоторое преувеличение…
– Ничего себе! – воскликнул Иван. – Вот это преувеличение!
Симон кивнул.
– Но вначале о нас… Да, мы ушли в своё прошлое и столпились, как ты тут изволил выразиться, здесь. В этом мире, времени и струне. Тому есть причины. Но исчезновение наших миров в будущем ещё далеко. И исчезнут ли они, ещё неизвестно никому. Некоторые перливые миры существуют сотни и тысячи лет. Оттого твои опасения по поводу ходоков, которых ты знаешь, и с которыми сталкивался на дороге времени, преждевременны. А столпились… – Симон повёл головой, словно решил умерить свою горячность, с которой он выпалил последнее слово. – Я тебе уже говорил, что нас, ходоков и временниц, особенно современников, чей кимер может пересекаться, осталось слишком мало. Нам же, как некой общности людей со специфическими способностями необходимо общение, сотрудничество и поддержка. Не будь Камена, кто бы стал твоим Учителем?.. Ума не приложу. И твой детский рывок во времени заметил тоже перль. Так-то, Ваня. Теперь о струне… Эта струна времени вашего… твоего мира оказалась в данном промежутке развития планеты или даже, всё может быть, данного участка Галактики или Вселенной в целом, самой постоянной. Мы не знаем пересечек с другими параллельными мирами, то есть с перлями, вот уже почти три тысячи лет. Немногие могут дойти до этого окна. У кого кимер позволяет, тот рано или поздно приходит к нам сюда. Вот почему мы с тобой говорим, предупреждая об опасности. Там, куда ты сейчас готов сунуть свою голову и повести кого-то за собой, всё иначе. Там преддверие кончины бытия, параллельного этому. – Симон надолго замолчал. – А ходоков, пришедших от перлей, бояться нечего…
– Но вы-то тогда почему боитесь? – возразил Иван, слегка ошеломлённый длинным монологом Симона и последним утверждением.
– Конечно, боимся. Но лишь тех, кого не знаем, откуда они и как оказались здесь. Вот почему, когда ты впервые объявился в поле ходьбы, тебя даже аппаратчики встретили настороженно.
– Вы хотите сказать… есть, значит такие, кого вы не знаете?
– К сожалению, есть. Не в том беда. Есть те, кого ожидает скорое исчезновение. Такие ходоки и временницы опасны.
– И что? Они знают о своей участи?
– Да, Ваня.
– Страшновато.
Симон вздохнул.
– Наверное. Не в том беда. Большинство из них понимает своё положение. Они стараются не навредить окружающим. Но, правда и в том, что некоторые ожесточаются перед угрозой быть вычеркнутым не только из списков живых, но и вообще из истории со своим миром. Они предпочитают уходить не одному, а в компании не подозревающих о том находящихся в соприкосновении с ними людей… Все они, Ваня, и хорошие, и плохие, просто вычёркиваются из жизни без следа. Их нет смысла искать нигде, даже на небесах. Их нет, и – всё!
Симон сказал и поскучнел.
– Теперь я понимаю, почему это Пекта назвал своё детище Поясом Закрытых Веков. Ему удалось отгородиться от мира, которого уже нет или не будет.
– Не думаю, – сказал Симон. – Он просто остановил время.
– Вы говорите, как в”ыг. Он тоже твердил мне об остановке времени.
– Я думаю, здесь разные понятия феноменов времени. В”ыг говорил о философском понимании остановки времени, а твой Пекта…
– Почему это – мой?
Симон отмахнулся и продолжил:
– Он нашёл способ закрыться от своего мира на практике.
– А почему нельзя точно также закрыться перлям-современникам?
– Ну-у, Ваня. Возможность ходьбы во времени – это же врождённая способность. А Пекта создаёт и создаст Творящего Время. На каждого ходока по такому Творящему, так что ли? Но это уже будет не ходок, а аппаратчик. Только, к сожалению, тайменд аппаратчиков – не защита.
– Но если смогли изобрести тайменд, – сказал Иван, – так почему бы ни придумать прибор или устройство, которые могли бы отгородить ходока или аппаратчика от влияния перливого мира?
Симон развёл руками.
– Пытались, Ваня, но… – он дёрнул подбородком вверх, – пока что такой защиты нет и неизвестно, создадут ли. А потом, надо ли?
– Не знаю, – честно признался Толкачёв. – И всё-таки…
– Тебя, Ваня, всегда заносит с какими-то идеями, а реальность намного хуже, – проскрипел Сарый. – О перлях ты от нас услышал всё. Или почти всё. Но мы совсем недавно узнали, что появилась целая группа, прорвавшаяся к нам сюда, настроенная на одно – как можно больше здесь навредить.
– Целая группа? Но, Учители! Такого не бывает. Один смертник – ясно. Но сразу группа. Тогда у этих перлей что, тоже секта? Камикадзе?
– Возможно, и секта. Но мы думаем, они не совсем перли.
– Наши? Новый Радич?
– Наши, они и есть наши, – ответил Симон. – Молодые люди решили покуражиться. А те, о ком упомянул Камен, – чужие. Дважды чужие. Мы считаем, что они из иного, неизвестного и недоступного нам потока времени.
– Вот это да-а! – только и мог выдавить из себя Иван, после заявления Симона, сразу забывая только что волновавшие его вопросы. – Но если это так… Таких потоков, как и перливых миров и струн, может быть несколько?
– Кто знает, – вздохнул Симон.
– Они чем-нибудь отличаются от нас? Вы их видели?
– Видели, конечно, – пробурчал Сарый, будто ученик затронул какую-то запретную тему. – Те же люди, те же манеры…
– Камен как-то от них едва ушёл. Хорошо, что мы были начеку и смогли его отбить.
– Как?
На лице Симона появилась улыбка.
– Извечным способом, – сказал он. – Кулаками.
– И вы? Кулаками?
– И я. Нас тогда было больше. Их трое, нас пятеро. Кроме того, они все подстать мне. Вот и справились.
– И что потом? Куда они делись?
– Сбежали.
– Но куда?
– Нам бы тоже хотелось знать, да не знаем.
– Так надо было хотя бы одного из них пленить, – разочаровался Иван. – Вас ведь было больше…
– Каким образом?
– Дали бы по башке одному…
Симон выпрямился.
– Дали бы, но не получилось. Мы ведь не знаем, держат ли их стены, как ходоков, каков у них кимер и где расположен проход или скрещивание их потока с нашим временным потоком.
– Но тогда как вы догадались, что они… ну-у… это они, чужие?
Учители переглянулись. Иван уже неоднократно замечал их такой красноречивый взгляд, после которого они выдавали ему новые какие-то сведения.
– Пора его поводить по местам, где случились трагедии с перлями, и дать возможность ощутить трапов, – сказал Сарый. – Мы их называем тарсенами. Между собой. Некоторые ходоки и временницы называют их по иному. Например, хуршами или пасталами.
– Как ни назови, – обмолвился Симон. – Но ты прав, показать надо, чтобы он знал, с кем сейчас затеял игру и других хочет позвать за собой. Желаешь, Ваня, посмотреть?
– Любопытно, конечно. Но, – Иван помедлил, – мне бы надо поспать… Извините, Учители. Я скоро исправлюсь и найду себе местечко где-нибудь в прошлом,
