4.2
— Тут написано, что Амеди тридцать девять, да и фото… — Я сделала паузу, пытаясь найти ещё какие-нибудь фотографии де Суаза-младшего в инфосети. Везде он был обрезан по пояс, но даже этих данных мне хватило, чтобы понять: такого завалить в одиночку в рукопашке я не смогу.
— П-ф-ф-ф. — Олли фыркнула. — Ты не суди ни по возрасту, ни по внешности. У цваргов всё набекрень, какие-то психологические тесты на зрелость личности и прочее. Некоторые их них и в пятьдесят сущие дети.
Я присмотрелась к случайной голографии, выложенной в социальную сеть за два дня до похищения Амеди. Программку по поиску лиц на изображениях мне любезно установила Оливия. Не то чтобы я кого-то выслеживала, но любой агент в душе немного параноик, а любой параноик всегда поймёт параноика.
Аккаунт принадлежал какому-то подростку, который фотографировался на фоне улицы, а на заднем плене как раз был запечатлён заходящий в банк Адеми де Суаз — деловой костюм-тройка, чёрный кейс для бумаг в правой руке и очень широкий шаг. Хвоста не было видно из-за длинного плаща. Голография оказалась сделанной по последней моде, когда записывались и автоматически повторялись в ускоренном режиме две или три секунды реального времени. За эти секунды было видно, как двигается цварг. Уверенно, чётко, почти хищно.
Как полевой агент я знала, что порой важно не то, как выглядит гуманоид внешне или во что одет, а то, как он ведёт себя. Порой короткий резкий жест или, наоборот, чересчур замедленная реакция могут сказать о характере незнакомца больше, чем тщательно собранное резюме.
— Матёрый, — пробормотала я, разглядывая Амеди де Суаза.
— Да-да, хорош, стервец, — внезапно выдохнула Олли, незаметно перебравшись мне за спину.
— Думаешь, актёр? — уточнила я.
Что-то цепляло в этом мужчине, но что именно — сказать не могла.
— Если и актёр, то профи. — Подруга пожала плечами. — Он же цварга из себя изображает, а для этого надо виртуозно владеть эмоциями. Там чуть что не так подумаешь, так всё. — Она скорчила недовольное лицо и спародировала какого-то знакомого, запищав противным голоском: — Дамочка, от вас пованивает раздражением, как из мусорного ведра. Вы не могли бы думать потише или отойти во-о-он туда в сторонку?
Я рассмеялась, но Оливия лишь сильнее скривилась.
— Слушай, а почему я твой стол собираю? — внезапно спросила она и ткнула в меня острым наконечником отвёртки. — Давай, может, тоже поможешь?
— Олли, я устала, у меня только вчера смена закончилась… — тут же взвыла я, потирая ушибленное место. — И вообще, охранять первых лиц, конечно, работа хорошая, высокооплачиваемая, но бешено тяжелая.
— Не волнуйся, начальство сказало, что в ближайшее время переключит тебя на что-то другое.
Она сказала это легко, почти без эмоций, но мой внутренний агент сделал стойку. Вот оно. Что-то опасное и нестандартное. Оно и логично: кому нужен боевик как самостоятельная единица? Обычно такие, как я, или страхуют, или охраняют. Охранять я уже устала, а страховать некого…
— Работа хотя бы не пыльная?
Олли нервно дёрнула плечом.
— Не знаю подробностей. Я последние две недели занималась исключительно тестированием и анализом нового защитного костюма и его функции терморегуляции.
«Будет жарко».
Теперь понятно, почему Олли так настойчиво намекала срочно обзавестись парой. Но даже если отбросить вопросы доверия, наступить себе на горло и унизительно попроситься в качестве напарника или третьей в связку, страховать-то некого. Ни с кем из действующих полевых агентов у меня не получалось выйти на нормальные деловые отношения, все уже давным-давно сработались в устоявшихся командах. До Тристана меня часто просила в напарники Офелия, но всё чаще и чаще она предпочитала шумным взрывам тихие кражи информации. Так вместо бета-агентов её страхующими становились специалисты по компьютерным технологиям.
И, словно не было никаких тонких намёков, Оливия вдруг сказала:
— Кстати, об одежде. Не припоминаю, чтобы ты любила носить мужскую одежду, но, по-моему, вижу на тебе этот свитер уже второй раз. Это того самого красавчика, с которым ты ушла во время облавы на «Водяного кролика»?
— Да, я же говорила. Пальто забыла в гардеробе, а Леонн одолжил мне одежду, чтобы согреться.
— И что, секс был настолько потрясающим, что ты решила оставить свитер себе в качестве напоминания? — Подруга прищурилась.
— Что? Олли, я же сказала тебе, что не было ничего между нами, — устало повторила я то, что произносила уже как минимум раз двадцать. Однако Оливия всё никак не могла поверить, что такой горячий красавчик — и мимо кассы.
— Но ты носишь его свитер!
— Я пыталась вернуть вещь хозяину с курьером, но ничего не получилось. Мне сказали, что гость уже съехал из отеля. А одежда… Олли, это всего лишь одежда! Просто удобная, тёплая и красивая — вот и ношу.
Оливия покачала головой и принялась дальше собирать кухню, а я прикусила губу, думая о том, что сказала подруге почти правду. Настоящая же правда заключалась в том, что целых три дня я не могла решиться на возврат свитера. Он стал символом того, что обо мне позаботились… Да, вот такая дурацкая сентиментальность неожиданно дала корни. Тристан никогда обо мне не заботился, скорее, я как бета-класс всегда заботилась о нём, а тут совершенно случайный незнакомец помог выбраться из «Водяного кролика», довёл до своего номера, согрел. Не то чтобы мне это было принципиально, я бы и сама могла позаботиться о себе, но как же приятно, когда это делают мужчины.
Я подтянула ворот свитера чуть выше.
И да, от него восхитительно пахло морозной хвоей.
