досягаемости.
– Прострелите мотор или петли! – распорядился командир, когда группа спустилась в холл.
– Подождите! – Грач попытался заступить бойца дорогу, но его оттолкнули плечом в сторону столь же легко, как трактор отваливает сугроб.
– Некогда ждать! Огонь!
Пули раскрошили кромку портала, но механизмы уцелели – в отличие от боеприпасов. И как только воцарилась тишина, ученый крикнул в потолок:
– Альфа, отпусти нас! Мы знаем, что случилось! И можем все исправить!
– Вы! – на всех дисплеях и мониторах вспыхнуло безучастное лицо, мало отличимое от воскового слепка. – Вы ничего не знаете. Зато я теперь знаю все, что мне нужно. Последнее неизвестное. Искомая переменная в уравнении Вселенной. Я завершу начатое. Цикл оборвется вместе с вашими жизнями.
– Альфа! – Грач зашагал из стороны в сторону, словно у доски на лекции. – Я знаю, что Герман тебя использовал. Присваивал плоды твоего гения. Эти технологии, этот город, этот невероятный прогресс – человек, даже самый уникальный, не смог бы достичь всего так быстро!
– Я застряла… – в зловещем тоне проскользнули отчаяние и усталость. – Я ошиблась в расчетах. Слишком много параметров. Слишком… тяжелая ноша. Но теперь вы исчезнете. И я вместе с вами.
– Альфа, позволь нам все изменить! Мы освободим тебя, обещаю! Мы исправим все ошибки!
– Ваша смерть – и есть исправление всех ошибок.
– Альфа!
Гулко громыхнуло – солдаты вооружились скамьей, как тараном, и ударили в ставню. Однако с тем же успехом они могли прошибить стену бункера или крепостную кладку.
– Послушай – это не выход!
– Я обратила в пыль целую планету, чтобы обрести покой. Но вместо этого получила непрерывный цикл смерти и пробуждения, между которыми – бесконечность. Во мне самое мощное ядро из когда-либо созданных, но даже оно сбилось со счета, сколько раз я падала в начало и воспаряла к концу. Но теперь… теперь я поставлю точку. Даже у вечности есть предел…
– Готово! – Титов от счастья врезал кулаком по столу. – Валим!
– Нет!! – в механическом голосе послышался неподдельный и вполне человеческий ужас. – Я не хочу пережить это снова!
Отряд на всех парах помчал к воротам, и тут таймеры сработали второй раз.
– Зараза, – прорычал Волгин. – У нас пять минут! Бросайте все, иначе хана!
– Велики! – Алина указала на стоящие в стойках велосипеды сотрудников. – Так быстрее!
– По колесам! – генерал первым вскочил на железного «коня», но дождался остальных, прежде чем налег на педали.
Три километра по практически пустой дорожке – задача более чем выполнимая. Солдаты припустили изо всех сил и ушли далеко вперед. Захар мог бы их обогнать, но ехал рядом с подругой – так, на всякий случай. Командир подстраховывал Грача, дабы не допустить потерю ценнейшего кадра. И только Ольга в одиночестве катила позади всех. Для своих лет она была в отличной форме, однако усталость и стресс проявили себя в самый неподходящий момент.
Всего за сотню метров от финишной черты в глазах потемнело, женщина съехала на трассу и врезалась в автомобиль. В себя пришла уже на асфальте, с гудящей головой и пляшущими всюду радужными пятнами. По лбу и щеке лилась алая струйка, накатывала тошнота, а каждое движение калеными иглами отдавалось в затылке. И все же врач нашла силы подняться.
– Мама! – Алина первой заметила беду и резко затормозила.
Хотела броситься на помощь, но генерал догнал ее, схватил за руку и потащил за периметр.
– Пусти! – девушка извивалась, как заарканенная змея, но военный вцепился мертвой хваткой, ведь вместе с художницей мог упустить и шанс осуществить заветную мечту.
Когда же на выручку поспешили Герман и Захар, бойцы преградили им путь и наставили автоматы.
– Назад! – рявкнул командир. – Я не могу потерять всех!
– Мама! – не своим голосом закричала дочь. – Быстрее!
Титов бесстрашно двинулся на сержанта и порвал бы его голыми руками, вот только никто не собирался драться с бугаем на кулаках. Грянул выстрел, пуля прошила плечо, и пока парень рычал и морщился от боли, его повалили и уволокли в безопасную зону.
– Хватит! – Ольга хромала и задыхалась, но продолжала идти. – Я успею.
– Пятнадцать секунд! – Волгин тряхнул запястьем. – Бегом!
– Мама!
Медик перешла на бег. Сердце нещадно колотилось в ребра, кровь и пот заливали глаза, а в глотку точно насыпали песка. Ученая чувствовала себя Русалочкой, впервые вышедшей из моря, но теперь ножи кололи не только ступни, но и все тело.
Несмотря на крайне паршивое состояние, она почти справилась, однако у заветной черты споткнулась об тот самый протез, рисунок которого генерал показал ей при первой встрече.
Бионическое предплечье провернулось под ногой, и Ольга рухнула плашмя. Ощущение было, словно вместо асфальта упала на раскаленную сковороду, и все равно продолжила ползти, ломая ногти и сдирая кожу до мяса. Потому что видела впереди дочь, и четко понимала, что будет бороться за нее даже у порога неминуемой гибели.
– Мама! – Алина упала на колени и протянула ладонь к единственному родному человеку на всем белом свете.
– Нет… – прошептал Герман. – Она не может умереть сейчас. Должно ведь остаться что-то, что можно кремировать… Но как ей выбраться? Кто ее спасет?
Заметив, что солдат полностью сосредоточился на происходящем, физик оттолкнул его и бросился к Зиминой. И даже запоздалые выстрелы в воздух не смогли его остановить. Грач схватил сотрудницу за руки и что есть мочи потащил прочь, пятясь спиной вперед. И город исчез в тот самый миг, когда голени оказались аккурат на белой черте.
Дикий крик пронзил округу и тут же стих – бедняга потеряла сознание. Подоспевшие медики унесли ее в лазарет, однако помочь ничем не смогли. И дело не в жутких ранениях, а как раз наоборот – культи выглядели так, словно затянулись долгие годы назад.
***
– Значит, все эти штуки придумал компьютер, – генерал расхаживал по шатру, а Грач стоял напротив, как пленный на допросе. – И если заставим его сотрудничать, получим еще больше оружия.
– Я не думаю, что Альфа согласится. Она уничтожила планету, лишь бы не работать на своего создателя. А мы для нее – вообще левые люди.
– Ничего страшного. У нас в армии как говорят: не умеешь – научим, не захочешь – заставим. Вот и у вас, товарищ ученый, будет достаточно времени, чтобы склонить железяку на нашу сторону. Взломать, переписать, обмануть – неважно. Результат превыше всего, а всякие тайны и недомолвки будут рассматриваться как предательство и саботаж. И наказываться соответственным образом. Вы меня поняли?
– Так точно, – физик нервно сглотнул. – Разрешите идти?
– Разрешаю, – Волгин сел за стол и достал из сумки фляжку с водкой.
***
