Дорога шла между неприступными скалистыми бастионами. Ни одно деревце, ни один куст не росли на темном граните. Путь был только один — вперед! Бежать, бежать… Спасение в том, чтобы достигнуть Белой виллы!
Но до Белой виллы было далеко. Лишь в самом конце ущелья, над зеленью горного склона, поднималась круглая башенка, словно каким-то чудом перенесенная в эту глушь.
* * *
Со дна ущелья к узорным воротам благоустроенного парка вела недавно проложенная крутая дорога. Сейчас по ней с треском и дымом взбирался автомобиль марки «лексингтон» с высоким шасси, позволяющим проходить по плохим американским дорогам.
Низенький человек с раскосыми глазами поднялся из-за руля и открыл ворота.
Со стороны дома к воротам спешил румяный старик. Был он сед, прям и сух; шел непомерно широкими шагами, почти не сгибая ног в коленях.
— Хэлло! — закричал он, подойдя к автомобилю, и протянул руку молодому человеку с небольшой бородкой. — Как ваши дела и мои поручения, мистер Кленов?
Приехавший неуклюже поднялся, уронил несколько пакетов и попытался выбраться из машины. Старик помог ему, придерживая рассыпающиеся свертки.
Сойдя на землю, молодой человек сунул руку старику, хотя они уже поздоровались.
— Профессор, здравствуйте! Ужасная досада! Кругом неудачи. В городе все сошли с ума. Там царит, я осмелюсь так выразиться, массовый психоз. Ни я, ни Кэд ничего не могли достать… Реактивы, профессор, столь необходимые нам реактивы полностью закуплены военными фирмами, получившими европейские заказы. В одном месте с меня запросили десятикратную цену. Возмущенный, я отказался… Потом искал целый день. И представьте себе, не только реактивов, даже сливочного масла не мог достать, честное слово! И сахара тоже, профессор, нигде нет… Не обещают раньше завтрашнего дня… У всех на уме и на языке только война.
— Постойте, Джонни! Как так нет сахара? С чем же мы будем пить кофе?
Молодой человек смущенно погладил бородку.
— Вы поразительно непрактичны! — рассердился профессор. — Мыслимое ли дело, на американском континенте в 1914 году от рождества христова не достать масла из-за того, что где-то в Европе началась война!
— Я и сам об этом думал всю дорогу, мистер Холмстед, и решил, что война — это несчастье. Ее нужно прекратить.
— Прекратить! — передразнил профессор. — Хватит с меня одного сумасшедшего ассистента, который мечтает с помощью своих открытий зажечь в Ирландии революционный пожар! Не вы ли прекратите войну?
Профессор и его ассистент шли по направлению к флигелю. Немного подумав, Кленов серьезно сказал:
— Да, это сделаю я, профессор.
Старик остановился и вопросительно посмотрел на молодого человека.
— Не болтайте, Джонни! Какое вам дело до войны? Я понимаю, конечно, сахар! Это действительно проблема. Но высшие идеалы! Плюньте! Наука есть наука, она призвана служить только коммерции. — Профессор высоко поднял плечи. — Научные открытия должны делаться ради них самих. Когда открытие сделано, вот тогда его можно продавать.
— Продавать кому угодно? Не думая, для каких целей оно может быть использовано?
— Вообразите себя, Джонни, на одну минуту продавцом иголок. Какое вам дело до того, собирается ли покупатель проглотить ваши иголки, положить их соседу в суп или зашить дыру на жилете? Вы продаете свои иголки и делаете свой бизнес. Так делайте, пожалуйста, свои иголки, мистер Кленов, с помощью предоставленных мною машин, а продавать буду я, не задумываясь, кого они уколют. Пусть Ирландец тешится своими идеями. Это заставляет его лучше работать. Мой принцип — привлекать к работе людей любых взглядов. Но вы — здравомыслящий человек, блестяще завершивший работу своего покойного шефа! Верьте мне, я сумею ее реализовать, и у нас будет американский комфорт, несмотря на европейскую войну.
Кленов с сомнением покачал головой:
— Я не думал обо всем этом раньше. Но теперь твердо решил продиктовать Европе свою волю. Порукой тому сила нового открытия.
— Джонни! В европейские дела я вмешиваться не посоветовал бы даже президенту, а не то что вам. Я готов месяц просидеть без сахара, лишь бы не беседовать с вами об этом еще раз. Все, сэр!
Старик повернулся и зашагал к флигелю, над которым возвышалась небольшая круглая башенка.
Обычно Кленов никогда не поднимался туда, зная, что профессор не любит, когда мешают его работе. Отсюда он наблюдал отдаленный склон, где, по слухам, находилась его вторая секретная лаборатория.
Стоя посреди дорожки, Кленов сосредоточенно рассматривал ботинки. Вдруг он услышал крик. Из окна башенки высунулся встревоженный профессор:
— Эй, Джонни! Живо! Узнайте у Кэда, не вернулись ли Мод и Вельт!
Кленов послушно отправился разыскивать Кэда. Через минуту он поднялся по крутой лестнице в башенку и, открыв дверь, увидел согнувшуюся пополам тощую фигуру профессора, смотревшего в маленький телескоп.
— Нет, мисс Мод не возвращалась, Вельт и Ганс тоже.
Профессор повернулся, посмотрел мимо Кленова и спустился вниз.
— Проклятый Ирландец! — крикнул он.
Растерявшийся Кленов неуверенно вошел в башенку, заглянул в телескоп, направленный на ближайший горный склон.
— Что это? Откуда здесь горный поток? — пробормотал он.
Выпрямившись, Кленов увидел в окно, что старик Холмстед бежит, а его догоняет Кэд.
— Спасите, спасите их, Кэд!. Вода… Моя девочка… — донеслось до Кленова.
Кэд, не отвечая, почему-то побежал обратно к вилле.
— Куда же вы, Кэд? Надо помочь! — кричал ему старик.
Испуганный и запыхавшийся Кленов догнал профессора только у ворот. Он уже видел бегущих людей и слышал рев воды. Из-за камней выскакивали грязные, пенящиеся буруны. Поток, вздымая облака брызг, затоплял ущелье.
Вельт бежал по колено в воде. Ганс, несший теперь Мод, поскользнулся. Вельт обернулся и на мгновенье остановился, но в лицо ему ударила пена. На секунду мелькнуло тело Мод. Буро-пенная вода смыла людей и понесла их по придорожным камням.
Рядом с профессором и Кленовым появился Кэд. Быстрыми движениями он привязал к дереву веревку. В следующее мгновение он ринулся вниз по крутому откосу. Оборвавшиеся камешки не поспевали за ним.
Вдали на поверхности воды показались Ганс и Вельт. Головы их, то исчезая, то появляясь, казались маленькими точками. Кленов прислонился к дереву и закрыл глаза. Он очнулся оттого, что Холмстед тормошил его.
— Тащите же! Тащите! — кричал старик.
Кленов с трудом понял, что ют него требовалось. Вдвоем, напрягая все силы, принялись они тянуть веревку. К концу веревки Кэд привязал обыкновенную рыболовную сеть, которой он перегородил узкое, бурлившее теперь пеной ущелье. Поток мчал свои жертвы прямо на эту преграду, и скоро в натянутой, готовой порваться сети бились, словно гигантские рыбы, трое людей.
