- Не так близко, приятель! И брось меч. Или в подарок ты получишь эту очаровательную головку! Ты даже сможешь потом поставить ее у себя на каминную полку.
Лезвие его меча почти вплотную прижалось к голубой пульсирующей ниточке на шее насмерть перепуганной пленницы. Дункан сделал несколько шагов назад, давая возможность Слэну отойти от связанной подруги, и сказал:
- Ты же пришел ко мне, а не к ней.
- Почему ты так решил? - спросил Квинс, отходя от Тессы.
Мак-Лауд взревел и бросился на противника. Лязг металла наполнил мастерскую. Взмахи Дункана сменяли друг друга так быстро, что Слэн успевал только подставлять своя тяжелый меч под беснующееся голубое сверкание. Но так продолжалось недолго. Внезапно Слэн взревел и, бешено вращая эспадоном, подобно винту вертолета, обрушился на Дункана. Катана, встретившая разрушительный удар, который, казалось, мог бы перерубить надвое даже и носорога, загудела в руках Мак-Лауда и, передавая телу хозяина тугую вибрацию, отбросила его к стене, от которой тот мгновенно оттолкнулся и полетел было вновь к Слэну, но тот молниеносно бросился обратно к Тессе и вновь приставил меч к ее горлу.
Дункан остановился в двух шагах от них и, занеся катану, закричал:
- Оставь ее, ублюдок, слышишь?
- Да-а? - удивленно протянул Слэн и расплылся в ехидной ухмылке, косясь на свою добычу. - Хочешь, я тебе раскрою одну тайну? Ты знаешь, как меня называли раньше всякие остряки? Нет? Они называли меня "шалуном". И знаешь почему? Это потому, что я люблю сначала шалить со своими жертвами.
Тяжело дыша, Дункан молча двинулся на него.
- Не порть мне веселье, - посоветовал Слэн. - Будь умнее и тогда я оставлю ее в живых. Понял? Подумай, Мак-Лауд. И подумай об этом прямо сейчас.
Дункан опустил меч.
- Я вижу, ты понимаешь меня. Не так ли?
Пригнувшись, стелясь по полу, заваленному металлической стружкой, как быстрая змея, Дункан скользнул вперед, выставив катану, и одним неуловимым движением отвел широкое лезвие эспадона от шеи Тессы. Через мгновение он сумел отогнать Слэна в другой конец комнаты, подальше от связанной женщины.
- Хорошо дерешься, Мак-Лауд, - поощрительно заметил Слэн, опуская меч наискосок.
Еле успев парировать атаку, Дункан перелетел через всю мастерскую и врезался в тяжелые полосы листовой бронзы, приготовленные Тессой для работы, опрокидывая их на себя.
- И я дерусь не хуже, - захохотал бородач.
Он нежно посмотрел на Тессу, от чего ее всю передернуло, и прыгнул на подоконник.
- Я временно удаляюсь, дети мои, - театрально проговорил он.
И, выбив эфесом стекло, со словами:
- Ну и маленькие же здесь окна, - Слэн ловко выпрыгнул наружу.
5
Тесса сидела за письменным столом и делала наброски своих новых работ, чертя на больших листах размашистые линии, образующие сложные геометрические композиции.
Дункан открыл дверь и замер. Так и не войдя в комнату, он любовался ее сосредоточенным лицом. Поймав на себе его пристальный взгляд, Тесса подняла голову и сердито посмотрела на него.
- Хочешь поговорить? - предложил Дункан, проходя в кабинет.
- Если бы я хотела поговорить, то уже давно бы говорила, - тяжело вздохнув, заметила она.
Отложив карандаш, Тесса поднялась с кресла и забегала от стены к стене, резко жестикулируя.
- Я художник, - почти крикнула она, - я скульптор! Считается, что я должна иметь богатое воображение, - она схватила с полки фарфоровую статуэтку китайского болванчика и принялась крутить ее в руках. - Но кто мог вообразить такое? Мак, я хочу прекратить все это. Я хочу бросить... А, черт!..
Она с грохотом опустила статуэтку на стол.
- Я думаю, - протянул Дункан, присев на край стола и скрестив руки на груди, - что это все к лучшему, Тесса.
- Ах, вот что ты думаешь!
- Да, - Дункан кивнул. - Я действительно так думаю.
- Так значит, ты думаешь, что я тебя бросаю?
- Да, я так думаю.
- Дункан, ты живешь четыреста лет, и ты мог бы за это время научиться слышать, что тебе говорят.
- Но ведь ты именно это и сказала.
- Я сказала, что хочу бросить не тебя, а это место: все, что находится здесь, - Тесса развела руками. - Чтобы мы это бросили вдвоем! Вот что на самом деле я имела в виду.
И уже почти шепотом, опустив глаза, она произнесла:
- Но... Может, это совсем не то, что ты бы хотел услышать? Давай уедем, - она опять заговорила быстро и нервно. - Завтра мы будет уже в Париже.
Он сидел, практически не двигаясь, с легкой улыбкой глядя на нее. Она словно споткнулась в своем бесконечном словесном беге о его спокойный взгляд и замолчала, а он ответил:
- Ты что, серьезно думаешь, что он не найдет нас в Париже? Тесса, пойми же, Слэн так просто не сдастся.
- Но ведь тут есть еще Конан.
- У каждого из нас своя дорога в этом мире. Если когда-то наши пути пересекаются, то это ничего не значит. Просто у этой игры такие правила. Так что тебе придется уехать.
- Что?!
- Ты ведь не знала, что так все получится.
- Ты понимаешь, - она вдруг снова заговорила очень нервно, с трудом стараясь не закричать, - чем были для меня эти последние двенадцать лет, пока мы жили вместе? Ты думаешь, что это так легко? Просто сказать: извини, дорогая, я снова ухожу на войну! И все?! Черт! - она упала на стоящий поблизости стул, но тут же, как ужаленная, вскочила с него и закричала. - Будьте прокляты вы все, все бессмертные и этот ваш сбор, которого вы ждете, как божьего суда!
Дункан подошел к ней и, крепко обняв, прошептал ей на ухо:
- Но ведь я тебе не враг...
Она разрыдалась и, всхлипывая, произнесла:
- Нет, конечно... Конечно, нет! Но я никогда не думала, что это может быть так больно...
Только здесь, на этом далеком, затерянном в вековых лесах озере, Дункану было спокойно. Только здесь его не мучили страшные воспоминания. Это было почти как смерть.
Небольшое, всегда спокойное озеро, похожее на колодец и окруженное подползающими к самой воде необъятными елями, отражало глубокое прозрачное небо, в котором даже днем можно было увидеть далекие бледные звезды.
Конечно, и здесь бывали непогожие дни, когда возмущенные внезапными порывами ветра чайки кричали и вились в вышине, ловя тугие восходящие потоки. Но такое всегда случалось днем, а потом приходила спокойная, хотя холодная и суровая ночь, такая, как и положено в этих пустынных северных краях.
Дункан построил себе хижину и жил в ней вот уже четыре года. Ему хорошо было здесь, но в один прекрасный день пришел Конан в своем длинном плаще и неизменной дурацкой шляпе, и сразу после "здрасте" заявил:
- Ты хорошо устроился тут.
Он уселся на большой камень, обернув по привычке ноги длинными полами, и, мило улыбаясь, принялся наблюдать за тем, как Дункан подготавливал к распилке огромное бревно.
