И продавцы тоже не изменились. Один из них тут же подбежал к Гусеву с голодным блеском в глазах.
— Мне нужен телефон, — сказал Гусев.
— Отлично, — просиял продавец. — Тогда вы точно пришли по адресу. Скажите, чего именно вы ждете от своего телефона?
— А есть модель, которая сама ходит за пивом? — поинтересовался Гусев.
— К сожалению, нет.
— Тогда мне нужен телефон, чтобы звонить, — Гусев помолчал немного, а потом добавил. — И чтобы читать интернет.
В обычной ситуации он предпочел бы купить для этих целей два разных устройства, но сейчас приходилось экономить.
— Вот идеальное решение, — продавец снял с витрины и сунул Гусеву в руки какой-то кусок пластика. По мнению Гусева, этот кусок пластика принципиально ничем не отличался от десятков других кусков пластика, которые остались без внимания продавца. — Восьмиядерный процессор, шестнадцать гигов памяти, гигапиксельная камера, операционная система «андроид-16», встроенные датчики Джи-Пи-Эс и ГЛОНАСС…
— Сенсорный, — констатировал Гусев.
— С кнопочными сейчас только пенсионеры ходят, — сказал продавец. Что ж, видимо, и с этой старой привычкой тоже придется расстаться.
— Батарейки до конца рабочего дня хватает?
— Батарейки хватает на неделю, — гордо сказал продавец. — И это при довольно плотном режиме использования. У меня у самого такой.
— Покажите, — сказал Гусев.
Вопреки его ожиданиям, продавец не стал отнекиваться и рассказывать, что как раз сегодня он забыл телефон дома, а на самом деле достал аппарат из кармана и продемонстрировал его Гусеву.
— Сколько стоит?
— Пятьсот девяносто девять рублей.
— Кудряво, — сказал Гусев.
— Простите?
— Дороговато, говорю.
— Это телефон из среднего ценового сегмента, — сказал продавец. — Если вы хотите что-то более бюджетное…
— Черт с ним, — сказал Гусев. — Давайте этот.
— Подключаться будете?
— А то ж.
Через пятнадцать минут, понадобившихся продавцу для оформления всех бумаг, банковская карточка Гусева полегчала еще на семьсот рублей. Гусев успокоил себя тем, что это нужная покупка, без которой он все равно не смог бы обойтись, и позвонил Кацу.
— Кац слушает.
— Это Гусев.
— Добрый день, Антон. Что-то случилось?
— Нет, просто опробую свой новый телефон.
— Рад вас слышать. Как вам новая Москва?
— Не слишком отличается от старой, — сказал Гусев. — Кстати, у меня тут возник вопрос о старости. Мне же за шестьдесят лет, если хронологически. Мне никакая пенсия не полагается?
— Боюсь, что нет, — сказал Кац. — Годы, проведенные в нашей клинике, в зачет не идут. Юридически вам слегка тридцать. Этот закон был принят недавно, и предполагается, что он позволит избежать определенных злоупотреблений в финансовой сфере.
— Вроде того, о котором я сейчас спросил?
— Вроде того.
— Ясно, — сказал Гусев.
— У вас что, уже деньги кончились?
— Нет, — сказал Гусев. — Это я просто размышляю.
— Если что, я постараюсь выбить из начальства еще денег для вас, — сказал Кац. — Все-таки, вы первый оживленный клиент и всякое такое. Но не обещаю, что получится, и лучше бы вам на это не рассчитывать.
— Ага, — сказал Гусев. — Слушайте, а как так получилось, что я первый?
— Не самое значительное по нынешним меркам заболевание, относительно молодой возраст. Разбудить вас было легче всего, — сказал Кац. — Большая часть клиентов попадает к нам в уже более преклонных годах. Или, что тоже не редкость, в таком виде, что восстановить их может только чудо. Автомобильные аварии, перестрелки… Вы ж понимаете, если мозг имеет механические повреждения, то там уже все. По крайней мере, на данном уровне развития медицины.
— Ну, у меня вот нет медицинского образования, — сказал Гусев. — Но я знаю, что когда сердце останавливает, то у человека есть не так уж много времени, прежде чем его мозг получит повреждения от кислородного голодания. А как получит, то тоже все. Тело вроде как можно восстановить, но человек уже превратился в овощ.
— С вами сработали очень оперативно, — сказал Кац.
— Прям настолько оперативно?
— С чем связан ваш вопрос? — поинтересовался Кац. — Вы чувствуете себя овощем?
— Иногда, — признался Гусев. — Но это и до инфаркта тоже было.
— Тогда живите дальше и не забивайте себе голову вещами, которых не понимаете, — посоветовал Кац. — И, кстати, у меня тоже нет медицинского образования.
— Как это? — удивился Гусев.
— Вообще-то, я завхоз, — объяснил Кац. — Меня попросили заняться вашим случаем, потому что я почти ваш ровесник, немолодой уже человек, исполненный житейской мудрости. Сами понимаете, вы у нас первый пробужденный, и похоже, что в ближайших год таких больше не предвидится. Так зачем нанимать нового человека, если есть старый добрый Кац, доморощенный психолог и вообще умничка?
— Действительно, — сказал Гусев.
— Надеюсь, вы на меня не в обиде.
— Нет, что вы.
— А можно я дам ваш телефон нашему рекламному отделу? Они хотят записать с вами пару интервью для дальнейшего рекламного продвижения нашего бренда. Ну, это если их языком выражаться.
— Конечно, дайте, — сказал Гусев. — Иначе же они тупо заявятся в мою общагу, так?
— Точно, — сказал Кац, и Гусев даже по телефону услышал, как тот улыбается. — Они собирались нагрянуть к вам завтра с утра, но мне удалось их отговорить. Человеку нужно время и все такое.
— Спасибо, — сказал Гусев.
— И еще мой вам совет, — сказал Кац. — Бесплатно никаких интервью не давайте.
Гусев еще раз поблагодарил Каца и повесил трубку.
Когда Гусев вернулся в общагу, в его комнате уже стоял холодильник, а какой-то длинноволосый худощавый тип возился с его телевизором.
— А мне сказали, что его поменяют, — заметил Гусев.
— А фигли его менять-то, когда достаточно всего лишь плату перепаять? — удивился тип. — Я — Стас, кстати.
— Гусев.
— Да я знаю, выходец из средних веков и все такое.
— Всего-то тридцать семь лет прошло.
— Ну, я и говорю, реликт. Я твой сосед, кстати. Моя комната через две двери от твоей.
— Тоже врач, что ли?
— Не-а, — сказал Стас. — Работаю на родную корпорацию, но не врач ни разу. Я сисадмин.
— Бывает, — посочувствовал Гусев.
— Ну да, — сказал Стас. — Это вот как раз та самая работа, при которой все окружающие тебя люди кажутся идиотами.
— Страшная правда в том, что окружающие тебя люди, как правило, и есть идиоты, — сказал Гусев. — Это я тебе, как реликт, говорю.
