Инженер поклонился, сложил бумаги и вышел.
В дверях он столкнулся с доктором, который, войдя, тут же подошел к профессору и сказал тому что-то так тихо, что я ничего не мог расслышать. Профессор вытаращил глаза, глянул на доктора, потом стукнул себя пальцем по лбу и пожал плечами. Доктор, казалось, в чем-то убеждал его и вырисовывал что-то пальцем на ладони.
— Он спятил! — взорвался наконец профессор.
Доктор, похоже, пропустил его слова мимо ушей.
— Он такой же нормальный, как и я, — сказал он. — Другое дело, что это могла быть галлюцинация, — и, обращаясь к нам, добавил: — Понимаете, Линдсей пришел в себя и рассказал, что, намереваясь измерить силу излучения у закрытых дверей камеры, пробыл там с электрометром около получаса. Сейчас выяснилось, что электрометр был неисправен и не зарегистрировал никакого излучения, которое меж тем было чрезвычайно сильным. Доказательством чему тот факт, что инженер потерял сознание. Видимо, он упал и пополз к выходу в коридор. Бэрк нашел его у лифта.
Инженер утверждает, что около трех минут десятого, то есть после четверти часа наблюдений за электрометром, который, кстати, даже не дрогнул, он заметил, что участок стальных дверей, замыкающих камеру, начал светиться, как бы раскалившись до вишневого цвета. Он поднес к нему руку, но температура оказалась нормальной. Спустя несколько секунд эта часть двери исчезла совершенно и в образовавшемся просвете появилось что-то вроде черного блестящего свинцового кабеля. Он думал, что это конец одного из змеевиков, которые, кажется, выполняют у марсианина роль конечностей. Однако инженер находился в таком состояний (вероятно, под вредным влиянием излучения), что совершенно не удивился увиденному, а сидел там еще минут десять, пока не потерял сознания. Я предполагаю, что если это явление, то есть локальное исчезновение пятнадцатисантиметровой стальной плиты, даже не имело места и представляет собою всего лишь плод отравленного воображения, то все равно оно в какой-то мере указывает на механизм действия лучей, генерируемых ареантропом. Эти лучи приводят к потере способности критически оценивать ситуацию, медленно и незаметно погружают человека в бессознательное состояние. Причем уберечься от этого, видимо, невозможно.
Когда доктор закончил, наступило долгое молчание.
— Собственно, это ничего не меняет, — наконец заметил профессор. — Синьор Джедевани, вы у нас, да и не только у нас, лучший специалист по экспериментальной атомной физике. Ведь вы работали в Чикаго четыре года с циклотронами Лоуренса, хотелось бы знать ваше мнение: возможна ли подобная, хм, диффузия какого-либо тела сквозь стальную плиту при нормальных давлении и температуре? Если да, объясните это по возможности исчерпывающе.
Маленький оливковокожий Джедевани встал, немного помолчал, наконец воскликнул:
— Господин профессор, господа! Если возможно такое, то возможно все… Теоретически — конечно. Должен сказать, что теоретически, то есть с точки зрения теории вероятностей, брошенный наверх камень может не упадать, вода, поставленный на газ, не закипеться, все это лишь вероятно… как это говориться? — что это… произойти. Но в данный случай — нет. Я думаю, что если такой явлений возможен, то фундамент наших знаний по материя и ее структура будет сотрясен.
— Быть может, это уже произошло и пришелец разрушил наши представления о мире, — вполголоса заметил доктор.
— Если даже так, то взамен он даст нам нечто лучшее, более совершенное, — сказал профессор.
— Относительно излучений, — продолжал синьор Джедевани, — так я думаю, что все очень просто. Если части машины выделяют их, то в любой случай существует такой экран, панцирь, который их глушит, даже если их эмиссионное напряжение эквивалентно напряжению тела под давлением в шестнадцать триллионов атмосфер при температуре десять миллионов градусов, то есть звезд, высылающих такое излучение.
— А какова же толщина такого панциря? — спросил профессор.
— Около трехсот метров слоя свинца.
Изумление окружающих было неописуемым.
— Так мы здесь сидим на вулкане! — воскликнул доктор. — Может, все мы давно спятили под влиянием этих лучей. Смешно!
— Я не говорю, что такое напряжение существует, это максимум. Но ведь машина не может создавать такие давления или такие температуры…
— А вы-то откуда знаете?
— И вы еще спрашиваете, господин инженер? Только давление от излучения тела с такой температурой повалило бы все в радиусе нескольких километров… А у нас, хвала Богу, все стоит… — Он постучал согнутым пальцем по столу.
Профессор Уиддлтон не выдержал.
— Вы приехали сюда не для того, чтобы по дереву стучать, дорогой синьор Джедевани, — сладко проворковал он. — Каковы ваши предложения?
— Я хочу знать, чего вы хотеть?
— Разве не ясно? Я хочу поставить эксперимент, предложенный доктором.
— И в чем же он состоит?
— Вы что, памяти лишились? Мы будем воздействовать на машину марсианской атмосферой…
— Зачем?
— Чтобы машина вернулась к норме.
— А откуда вы знать, как эта норма проявляется?
У меня несколько секунд усиленно пульсировала кровь в висках. Я заметил, что у всех немного покраснели лица — надулись жилы на лбу.
Неожиданно мы ощутили толчок, из окна на нижнем этаже вылетело стекло. Все умолкли.
Потом двери распахнулись, и какое-то существо, ошалевшее от ужаса, с пеной на губах влетело в библиотеку.
— В чем дело, Бэрк?! — воскликнул профессор. — Вы пьяны?
— Спасите, профессор! Он идет сюда! Идет сюда! — заорал шофер, лицо которого от страха превратилось в пепельно-серую маску.
— Кто? Вы рехнулись?
В этот момент в зал вбежал инженер.
По лицу у него текла кровь, весь он был покрыт пылью и штукатуркой.
— Господа, внимание, он вырвался! — тяжело дыша, крикнул он.
— Что, где, как? — повскакивали все с кресел.
Я успел заметить, как синьор Джедевани подбежал к окну, что-то крича, и в этот момент прогремел стальной голос, моментально обративший хаос в тишину.
— Трусы!
Это крикнул профессор. Его тщедушная фигурка как бы выросла. Сверкая глазами, он стоял, склонившись над столом и крепко опираясь о него.
— Немедленно успокойтесь! Господин инженер, что случилось?
— Машина вышла из камеры — не знаю, как ей удалось. Я был внизу, электрометр у дверей показал сильнейшее излучение, которое увеличивалось скачками с двенадцатисекундными интервалами. Тогда я пошел на первый этаж, чтобы проверить, регистрируется ли излучение на потолке камеры, и тут почувствовал толчок, который бросил меня на пол. Приборы разбились…
