- Ну как, ничего? - сказала Милдред, осторожно водружая кувшин с розами на каминную полку. - До Энн мне, конечно, далеко, но при моей бездарности и это неплохо. Где же ваш бокал? Больше не хотите? Ну, тогда давайте играть, будто мы почтенная супружеская пара, и прогуляемся по дорожкам, хорошо? - Она церемонно взяла Хью под руку и повела его в сад.
С приездом в Сетон-Блейз все почувствовали облегчение. После чуть влажной, чуть зловещей и явственно насыщенной Рэндлом атмосферы Грэйхеллока здесь так и веяло невинностью и теплом. И лето здесь установилось более определенно и прочно. Прелестный дом эпохи королевы Анны, из шершавого розоватого кирпича с серой, сглаженной временем каменной отделкой, нежился на солнце, томно растянувшись во всю длину, отдаваясь во власть сада, безупречно ему соразмерного. Отсюда не открывались широкие просторы - усадьба лежала в низине, среди заливных лугов. Но в маленьком парке многое ласкало взгляд: просвет между каштанами, ведущий к озеру, излучина реки, миниатюрная заводь, приходившаяся между мостом и кедром, газон с разбросанными по нему пышными кустиками, спускающийся к главным воротам. Поместье было небольшое, но на редкость искусно распланированное, в нем было все, что нужно, и оно не казалось ни большим, ни маленьким, а только безупречным. Когда-то Хью мечтал его купить, но и это относилось к давно умершим мечтам и желаниям.
Под руку с Милдред он перешел подъездную дорогу. У бокового фасада дома нарядный темно-синий "мерседес" поблескивал в чистом вечернем свете около длинной клумбы, засаженной юкками и кустарниковыми пионами. Пока Милдред вела его наискосок по газону к уединенному садовому креслу, он увидел, что Миранда уже не носится по роще, а подобралась ближе к Энн и Феликсу. Вот она бросила на колени матери охапку скошенной травы. До ушей Хью донесся смех. За речкой на фоне густой листвы каштанов, ветви которых в этом месте начинались чуть не у самой земли, Хамфри беседовал с Пенном. Когда они двинулись в сторону озера, Хью едва ли не впервые заметил, что мальчик не лишен известной жеребячьей грации, но деревья тут же скрыли их обоих.
Милдред опустилась в садовое кресло. Хью, подстелив плед, сел рядом на траву и отвел глаза, пока она расправляла юбку, - Милдред нередко умудрялась оставить на виду не слишком опрятное кружево комбинации. Он мрачно потыкал себя пальцем в ухо в тщетной надежде умерить изводивший его звон.
- Простите, что вы сказали?
- Я сказала: Хью, поедем с нами в Индию.
Он в удивлении поднял голову.
- В Индию? Разве вы едете в Индию?
- Едем мы с Феликсом. Во всяком случае, собираемся. Хампо я никак не могу уговорить. Он хочет опять в Рабат, когда там будет не так жарко, погостить у одного старого приятеля-дипломата, а заодно, наверно, и еще с какой-нибудь злодейской целью. А у Феликса сейчас перерыв в работе, вы же знаете. Теперь его, скорей всего, пошлют вербовать гуркхов. Это он обожает. И я решила поехать с ним. Вот бы и вы с нами поехали. Я была бы так рада.
- Вы очень добры, - сказал Хью. - Но боюсь, я никак не смогу... - И тут же подумал: а что, собственно, мне мешает?
- Глупости, мой друг, - сказала Милдред со спокойной улыбкой, словно читая его мысли. В ее длинных ярко-синих глазах светилась насмешка и знакомое ему выражение дружелюбного тиранства.
Хью засмеялся. Потер свою лысую макушку.
- Конечно, это можно бы устроить. И мысль сама по себе привлекательная. Но денег уйдет много. И потом, мне кажется, что я должен быть здесь, чтобы... чтобы, так сказать, все держать в поле зрения.
- Дорогой Хью, - сказала Милдред, - пожалуйста, не приводите мне этих казенных доводов. Денег у вас вполне достаточно - хватит и себя побаловать, и детям оставить больше, чем нужно. И не так уж много времени у нас в запасе. А насчет того, чтобы все держать в поле зрения - под "всем" вы, надо полагать, разумеете Энн и Рэндла, - так вы же только что говорили, что опасаться тут нечего. И вообще, вы прекрасно понимаете, что ни вы, ни кто другой им не поможет. Оставьте их в покое - "вернутся овечки сами, и с шерстью и с хвостами".
Хью молчал. Да, соблазнительно. Он мало путешествовал на своем веку. Фанни терпеть не могла ездить за границу. И оказаться свободным, уехать от всего на свете... Но хочется ли ему пуститься в путешествие с Милдред?
- Мы увидим Тадж-Махал при лунном свете, - сказала Милдред. - Неужели плохо?
- Индия - трагическая страна. Она произведет на вас гнетущее впечатление, Милдред.
- Не читайте мне лекций, - сказала Милдред. - Индия - замечательная страна, ужасно интересная. Вы знаете, что Хамфри должен был получить назначение в Дели, когда случилась эта история в Марракеше? Это был бы его первый высокий пост.
Хью этого не знал и подумал, что если он никогда не воспринимал загубленную карьеру Хамфри как трагедию, то в этом, безусловно, заслуга Хамфри.
- Я накупила столько книг об Индии, - продолжала Милдред, - целую библиотеку. А потом мы туда не поехали. Для меня это было страшное разочарование. Я так по-настоящему и не утешилась. С тех пор я просто брежу Индией.
А если ему не приходило в голову, что Милдред может испытывать тяжелое разочарование, что ее вообще можно чем-то обескуражить, в этом, безусловно, _ее_ заслуга.
- Мне ведь необязательно решать сейчас? - спросил он. - Едва ли это выполнимо. Но подумать я подумаю.
- Ну разумеется, это не спешно! - воскликнула Милдред. - У Феликса еще все висит в воздухе. Я думала так: если у него останется время от отпуска, можно будет поехать пароходом. Для вас это был бы хороший отдых. Во всяком случае, вы подумайте. А теперь пройдемся до моста, пока верная долгу Энн не заторопилась домой, к своему супругу. Она и так уже пересидела грозилась уехать раньше.
Хью с усилием поднялся. Индия. А почему бы и нет? Милдред права - им недолго осталось путешествовать. И все же за вихрем возможностей, поднятым ее приглашением, маячила, пока еще неуловимо, какая-то серьезная причина, мешающая ему уехать.
- Комары у реки кусают просто зверски, - сказала Милдред. - Давайте я вас смажу цитронеллой, они этого не любят.
Она подняла с травы пузырек, оставленный возле кресла, и легко мазнула пробкой по шее Хью. Сильный специфический запах проник ему в ноздри, проник в мозг. Милдред опять взяла его под руку, и они медленно прошествовали к реке. Запах цитронеллы не давал ему покоя. Что-то с ним сегодня творится неладное. И почему именно этот запах именно здесь так странно его тревожит?
Они дошли до горбатого серого мостика на двух миниатюрных полукруглых арках, с осыпающимися, желтыми от лишайника перилами. С середины моста заглянули в маленькую заводь, где голубая сетка незабудок, растущих прямо из воды, цеплялась за высокие камыши, почти скрывавшие от глаз лужайку. Вид на дом загораживала рощица стройных бамбуков: стоящие тесно друг к другу стебли, прямые, как копья, и поникшие перистые верхушки, непрерывно трепещущие даже в такой тихий вечер. На другом берегу сочная листва каштанов дотягивалась до камней моста. Вода в тихой бухточке, укрытой от посторонних глаз, едва слышно что-то нашептывала.
