Они дошли до горбатого серого мостика на двух миниатюрных полукруглых арках, с осыпающимися, желтыми от лишайника перилами. С середины моста заглянули в маленькую заводь, где голубая сетка незабудок, растущих прямо из воды, цеплялась за высокие камыши, почти скрывавшие от глаз лужайку. Вид на дом загораживала рощица стройных бамбуков: стоящие тесно друг к другу стебли, прямые, как копья, и поникшие перистые верхушки, непрерывно трепещущие даже в такой тихий вечер. На другом берегу сочная листва каштанов дотягивалась до камней моста. Вода в тихой бухточке, укрытой от посторонних глаз, едва слышно что-то нашептывала.
Хью облокотился о перила и поглядел вниз. В прозрачной воде колыхались длинные зеленые косы водорослей. Потом он перевел взгляд, фокус переместился, и он увидел свое отражение и отражение Милдред, которая стояла рядом с ним и тоже смотрела в воду. И тут в нахлынувшем внезапно смятении ускользавшее воспоминание поднялось на поверхность - он вспомнил тот поцелуй. Это случилось здесь, на этом самом месте, и в ту самую минуту, когда они вот так же остановились и увидели внизу, в зеркальной воде, свои отражения. Они увидели свои отражения и, словно по подсказке этих теней, в полном молчании повернулись друг к другу и страстно поцеловались. Должно быть, это цитронелла помогла ему вспомнить, и теперь он уже понимал, хотя и не видел глазами памяти, что в тот вечер двадцать пять лет назад Милдред, видимо, точно так же спасала его от комаров. Но поцелуй он теперь вспомнил во всех подробностях.
Хью все смотрел в воду. Их лица, чуть искаженные рябью, снова казались молодыми. Потом он разом выпрямился и отошел от перил. Его резкое движение как будто удивило Милдред. Конечно же, она не могла вспомнить. Волшебная сила цитронеллы подействовала только на него. Он почувствовал минутную обиду. Ее сменило облегчение. Они двинулись обратно к дому.
Теперь Энн пересекала лужайку, Миранда изо всех сил тянула ее за руку, а она, смеясь, пыталась продолжать разговор с Феликсом, который шел за ней по пятам.
- О, они уже собрались домой, - сказала Милдред, замедляя шаг. Хью тоже пошел медленнее.
- Хью, - сказала она, - можно мне как-нибудь зайти к вам в Лондоне? В ближайшие недели я почти все время буду там. Я так давно не видела вашего Тинторетто. Так хочется на него посмотреть.
- Вы очень добры ко мне, Милдред. Вот приеду в Лондон и позвоню вам, тогда мы назначим день, хорошо?
- И еще вот что, Хью... Поедем в страну Вишну!
Он не находил себе места от тревоги, ему хотелось одного распрощаться. Индия, да, надо будет подумать. И в полном расстройстве чувств, нельзя сказать, чтобы только мучительном, он снова пытался нащупать ту причину, ту важную причину, почему он не может поехать.
"Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться прежде, нежели отойду и не будет меня".
Они обогнули дом, и в блестящей стенке темно-синего "мерседеса" Хью увидел отражение Энн и Феликса Мичема, которые их догоняли. Миранда, пребывавшая сегодня в особенно веселом и озорном настроении, примчалась на место первая и уже раскачивалась на дверце его машины, рискуя сильно ее погнуть.
- Вы на похоронах Фанни видели Эмму Сэндс? - неожиданно спросил он у Милдред.
- А-а, - протянула Милдред, - моя подруга по колледжу. Разве она там была? Нет, я ее не видела.
- Да, была. Как-то странно. Я в том смысле, что они с Фанни уже столько лет не видались.
- Эмма всегда проявляла на редкость дурной вкус, - задумчиво произнесла Милдред. - Кроме разве одного раза. Вы меня простите, мне нужно разыскать наших "младенцев в лесу".
Слова эти, позволявшие ему сделать вывод, что Милдред известно больше, чем он предполагал, были последними, какими она в этот день удостоила его с глазу на глаз.
5
- Конечно, почти все тут для тебя слишком детское, - сказала Энн. Просто Стив никогда не выбрасывал свои старые игрушки. - Она открыла дверцу большого шкафа.
- А это ничего?.. - робко начал Пенн. Пока она рылась в шкафу, он неловко стоял у нее за спиной, вытянув шею, точно хотел ей помочь и не знал, как за это взяться.
Дело было в следующую субботу. После утреннего завтрака Энн предложила свести его в комнату Стива - может быть, там найдется для него что-нибудь интересное. Просто непонятно, сказала она, как это раньше не пришло ей в голову.
Пенна такое предложение и обрадовало, и смутило. Комната Стива, как ее до сих пор называли, на втором этаже, над парадным крыльцом, рядом с бывшей бабушкиной спальней - ею и теперь почти не пользовались, разве что кто-нибудь приедет с ночевкой, - всегда представлялась ему немного таинственной. Он никогда еще в нее не входил.
Теперь, пока Энн выкладывала на пол содержимое шкафа, он огляделся. Комната была большая, светлая, обставленная просто и по-современному, не то что большинство других комнат в Грэйхеллоке, в которых повернуться негде. Большое окно с видом на буки, диванчик у окна. И все-таки он ни за что не променял бы на нее свою комнатку в башне. Та гораздо меньше, вдвое меньше, чем спальни Энн и Рэндла в нижнем этаже башен, втрое меньше, чем эта, но зато как она высоко и окна на две стороны, так что у него там два вида - светлый и темный, как он уже привык их называть. Светлый вид был на юг, в сторону невидимого, но всегда почему-то ощутимого моря, на всю ширь плоских блеклых болот, над которыми то и дело пролетали самолеты, снижаясь к аэропорту Феррифилд, - всего этого из комнаты Стива не было видно. Темный вид был на север, на обширные посадки хмеля, которые за последние месяцы на его глазах окрасились в такой густо-зеленый цвет, какого он никогда не видел, и замыкающий их более темный лес из смешанных хвойных пород - словно Север собственной персоной подступал к усадьбе. Интересно, почему Стив не жил в башне? Может быть, ему не разрешили. В те времена, как он узнал от Нэнси Боушот, в доме была "живущая прислуга", может быть, она и помещалась в этой не парадной, но такой чудесной комнатке.
- Да, все это, в сущности, старый хлам, - сказала Энн. - Но ты еще сам посмотри, Пенни. Вон там на полках - книги Стива. И шкаф весь в твоем распоряжении. А я пойду, хорошо?
Пенн, который в Австралии звался Пенни, но в Англии предпочитал быть Пенном, понимал, что Энн называет его Пенни по доброте сердечной, чтобы он чувствовал себя как будто дома, но это его не радовало, особенно после того, как Миранда сказала насмешливо:
- Это же девчачье имя.
- Спасибо, Энн, - сказал он. - Конечно, вы идите. А я еще немножко посмотрю. Это ничего?
- Ну разумеется. - Она посмотрела на него грустно и ласково. - Как это я раньше не догадалась? Только вряд ли ты тут что-нибудь найдешь. Ты ведь уже не маленький. - На пороге она помедлила. - Пенни, а тебе правда хочется погостить у Хамфри в Лондоне?
