О. Б. Серватор».
Земля была спасена в последний критический миг…
* * *
В числе пожеланий, принесенных директором своему другу и сотруднику в день его свадьбы, было одно, которое доктор Штейнвег свято исполнил: чтобы расцветшее сердце его осталось верно прежней святыне — науке. Счастье любви, восторжествовавшей почти на обломках всяких надежд, не помешало Штейнвегу отдаться прежним научным трудам, — и уже через несколько недель он представил академии наук свою работу — исследование «О причине несостоявшегося столкновения между кометой 3-го августа и Землей».
Автор доказывал, подтверждая свое мнение подробными вычислениями, что внезапное отклонение Земли от своей орбиты произошло просто под влиянием обратного толчка, произведенного на земной шар внезапным извержением сотен кратеров в цепи Андов. Доклад его заканчивался следующими словами:
«Какое это было блестящее и грандиозное подтверждение извечного закона борьбы за существование! Как во всем живом мире опасность пробуждает к жизни дремлющие силы организма или понуждает их к новой деятельности, — так и мать-Земля наша напрягла в грозный момент борьбы за свое существование все свои дремлющие, бесчисленными тысячелетиями накопленные силы, чтобы противопоставить их врагу способом самым простым, но и самым действительным, — и этим обеспечила нашим поколениям возможность дальнейшего развития на новые миллионы лет. Ибо только в безостановочном развитии, в бесконечном строительстве — в эволюции — заключается вся тайна и весь смысл жизни.
Рай — не в прошлом, а в будущем!»
Последняя фраза рукописи была написана женской рукой, — рукой Ганны Штейнвег, для которой эта заключительная мысль была полна не только бодрой философской веры, но и глубокого радостного личного значения.
— Вот одна из наших вчерашних фотографий Марса, — сказал мистер Лампленд, один из ассистентов Флагстафской обсерватории в Аризоне, выходя из темной комнаты и показывая мистеру Лоуэлю, директору обсерватории, только что проявленную пластинку.
— Это первая или вторая? — спросил м-р Лоуэль, осторожно взяв стеклянную пластинку за края и рассматривая ее на свет.
— Первая, но и вторая скоро будет готова, — она уже в ванне, фиксируется.
— Фотограф наш, кажется, мастер своего дела; как вам кажется, м-р Лампленд?
— Да, по — видимому. У него много странностей, правда, но с ними можно примириться во внимание к его толковости.
— По-моему, ему превосходно удалось схватить тончайшие световые оттенки. Или вот, — не правда ли, оно яснее и отчетливее вышло, чем на прежних наших пластинках?
— Вы говорите о блуждающем пятне, м-р Лоуэль? — спросил ассистент, тоже пристально всматриваясь в фотографию Марса.
— Ну да, об этом загадочном блуждающем пятне на поверхности Марса, как будто изменяющем с течением времени свой наклон к южному полюсу. Ведь на каждом нашем снимке оно оказывалось на новом месте.
— Будем надеяться, что следующие снимки дадут нам возможность разгадать эту блуждающую загадку. Пока она кажется мне еще необъяснимее каналов, возбуждающих столько споров.
— Не понимаю я упорства тех, кто их отрицает. Достаточно посмотреть на наши фотографии, чтобы исчезло всякое сомнение. Человеческий глаз еще может ошибиться, но фотографическая пластинка не обманет!
Он отдал пластинку ассистенту, который бережно поставил ее для просушки, а сам подошел к гигантскому рефрактору.
— Поправлен ли уже объектив, м-р Лампленд?
— Конечно, м-р Лоуэль, — и я думаю, что дальнейшие наши снимки докажут, что введение этих световых фильтров для лучей известной длины волн будет иметь огромное значение в смысле уловления мелких подробностей и большей отчетливости снимков.
— Будем надеяться, что они помогут нам и в разгадке этого блуждающего пятна.
Ассистент вернулся в темную комнату, где работал при слабом свете красного фонаря поступивший накануне на службу фотограф, мистер Феррум.
Это был необычайно хилый юноша, почти мальчик еще. Но при тусклом красном свете лицо его казалось странно старым; кожа, похожая на пергамент, казалась прозрачной и сквозь нее просвечивала сеть кровеносных сосудов. Широкая черная повязка, покрывавшая верхнюю часть его лба, еще усиливала общее отталкивающее впечатление…
Но дело свое он, по-видимому, знал отлично. Ассистент Лампленд вынул вторую зафиксированную пластинку из ванны и на минуту отвернул белую лампочку, чтобы рассмотреть ее. Как изумительно ясно выделялась ледяная вершина южного полюса на окружающем ее тускло-сером фоне!
И еще отчетливее, чем на первой пластинке, вырисовывались прямолинейные полосы каналов, среди которых виднелось и загадочное «блуждающее пятно».
Лампленд придвинул было пластинку поближе к лампе, чтобы лучше рассмотреть ее, как вдруг огонь потух.
— Что это? — воскликнул ассистент. — Вы, вероятно, нечаянно выключили ток, м-р Феррум?
Мистер Феррум вместо ответа указал ему с крайне испуганным видом на синевато-белые искры, замелькавшие вдруг на стене; в тот же миг послышался треск.
— Короткое замыкание!.. Главный выключатель… скорее!
Оба инстинктивно заспешили к выходу.
Впотьмах м-р Феррум наткнулся на м-ра Лампленда, все еще державшего в руках только что вынутую пластинку.
Послышался звон разбитого стекла.
— О, черт возьми!.. Пластинка!.. — воскликнул ассистент. Но в тот же миг по стене темной комнаты, где прежде сверкнули искры, пробились языки пламени, и оба быстро выбежали, чтобы выключить переменный ток и прекратить в самом зародыше возникавший пожар.
На другой день причиненные повреждения без труда удалось поправить и потеря разбившейся пластинки также была возмещена новыми сделанными за ночь снимками.
Первый же из новых снимков обнаружил поразительные подробности. М-р Лоуэль лично присутствовал при проявлении пластинки и тотчас же стал рассматривать ее через лупу. «Блуждающее пятно» также снова оказалось на ней и Лоуэль в первый раз заметил в нем некоторые различия по сравнению с прежними снимками.
Помимо того, что положение его снова изменилось, и на этот раз оно как будто еще ближе подвинулось к южному полюсу Марса, — вблизи загадочного пятна оказалась, вдобавок, отчетливая тень, соответствующая положению солнца и ясно различаемая от самого пятна по своим искаженным очертаниям и менее темной окраске.
Предположить, чтобы это был третий маленький спутник, отличный от шаровидной формы марсовой Луны, представлялось при данном положении вещей неосновательным, — и потому Лоуэль с понятным нетерпением ожидал дальнейших снимков, проявлением которых были заняты м-р Феррум и м-р Лампленд.
