Теперь камера выглядела примерно так же, как обычная каюта члена экипажа. Большое главное помещение и три служебных секции, которые открываются в одной торцевой стене.
Неустроеву это напомнило классический японский домик с раздвижными стенками — только здесь стенки раздвигались автоматически.
А откуда-то из-под потолка приятный женский голос вещал по-русски:
— Мы просим прощения за причиненные вам неудобства. Вы помещены в адаптационную камеру, поскольку необходимо подготовить ваш организм к контакту с представителями расы миламанов. Вам придется провести в этой камере несколько дней.
— А кормить меня будут? — крикнул Неустроев, обращаясь к потолку.
— Клапан питательной жидкости находится в стене биоритмической секции и оформлен в виде кормящей груди.
Неустроев поперхнулся и не сразу смог задать следующий вопрос:
— Меня будут кормить материнским молоком?
— Питательная жидкость приближена по вкусу к этому продукту, но содержит также вещества, необходимые взрослому организму вашего вида.
— Потрясающе, — пробормотал Неустроев. — Сервис по высшему разряду, но очень навязчивый. А могу я взглянуть на гостеприимных хозяев?
Последовавшая пауза, очевидно, объяснялась трудностью перевода двух последних фраз. Затем тот же голос произнес:
— Мы предпочли бы сначала понаблюдать за общением между вами и самкой вашего вида. Это поможет нам избрать правильную линию контакта с вами. Поскольку при первой попытке общения вы впали в ярость и не пожелали воспринимать разумные доводы, вероятно, наша линия поведения была избрана неправильно.
— Дошло наконец? А если вас связать во сне по рукам и ногам — вы пожелаете после этого воспринимать разумные доводы?!
— Разумеется. Любой миламан в подобной ситуации постарается объективно оценить свое положение и внимательно выслушать условия, которые ему предложат. Принять их или нет — это другой вопрос, но выслушать их будет без сомнения разумно.
— Порядочный меломан вроде меня, — возразил Неустроев, — прежде всего постарается набить морду хулиганам вроде вас, как только у него появится такая возможность.
Ретранслятор перевел слово «меломан», как «музыкальный маньяк», но с этим наблюдатели решили разобраться позднее. А насчет набить морду хулиганам ответили так:
— Именно поэтому мы пока предпочли бы воздержаться от прямого контакта с вами.
Тут боковая стена раздвинулась, и в камеру въехала плита размером примерно два на три метра. Точно такой же участок пола плавно опустился вниз, и плита встала на его место.
На плите неподвижно лежала обнаженная Рита Караваева, и грудь ее мерно вздымалась, что для миламанов было очевидным признаком близкого пробуждения после искусственного паралича.
— Господи, Рита! — воскликнул Неустроев, бросаясь к ней, и девушка тут же открыла глаза.
— Евгений Оскарович, — произнесла она, отчаянно зевая. — Что вы тут делаете? Ой!
«Ой!» относилось к наготе, и Рита попыталась срочно сесть и подтянуть колени к животу. Но это получилось у нее плохо, потому что тело ее не слушалось.
Впрочем, деликатный Евгений Оскарович тут же отвернулся сам. И крикнул, задрав голову к потолку:
— Эй! Ну и как вы представляете себе наше общение?
— По нашим данным, подобная ситуация у гуманоидов вашего вида способствует скрещиванию, — незамедлительно ответил женский голос.
— А у гуманоидов вашего вида она чему способствует? Или вы не гуманоиды?
— Мы гуманоиды, но миламанам для простого соития требуется не меньше двух женщин, а для полноценного скрещивания — не меньше четырех.
— Весело вы живете. А про любовь вам мама ничего не рассказывала? Или про то, что дети для скрещивания не годятся в принципе?
— Евгений Оскарович, — раздался вдруг сзади робкий голос Риты. — А где это мы? И с кем вы разговариваете?
— Если я правильно понимаю, мы на летающей тарелке, а эти безмозглые исследователи Вселенной хотят, чтобы мы с тобой занялись любовью у них на глазах, как подопытные кролики или белые мышки.
— Ой, правда? А зачем им это надо?
— А зачем я на глазах у вас, неучей, скрещиваю дрозофилл?
Рита надолго задумалась, напряженно вспоминая, что такое дрозофилла, а потом вдруг выдала:
— Конечно, я уже давно не девочка. Но у меня есть жених и любовник, и я сплю только с ними и больше ни с кем. На измену не согласна даже ради науки.
Неустроев, забыв о деликатности, обернулся. Наличие у Риты Караваевой одновременно жениха и любовника было для него новостью.
Рита стояла на коленях, поправляя растрепанные волосы, и на этот раз даже не попыталась прикрыться, хотя все мышцы у нее уже работали нормально.
— Да, вот такая я нехорошая, — сообщила она, перехватив удивленный взгляд Неустроева, и в подтверждение своих слов показала учителю язык.
Учитель пожал плечами и снова отвернулся, чтобы крикнуть в направлении потолка:
— Эй вы там! Эта девочка — несовершеннолетняя. Она может говорить что угодно, но у нас на Земле подростки ее возраста права голоса не имеют. Я требую, чтобы вы немедленно вернули ей одежду, а ее саму вернули домой. Если вы это сделаете и предъявите мне доказательства, то я соглашусь с вами сотрудничать.
— А может быть я совсем и не хочу домой, — заявила вдруг Рита. — Мне, может, тоже хочется посмотреть на инопланетян.
— Вот когда полетишь с ними обратно, попроси их открыть личико, — предложил Неустроев.
— Откроют они, как же, — проворчала девушка и, поднявшись на ноги, оглядела помещение.
— А интересно, они сами на нас смотрят? — поинтересовалась она, не обнаружив ничего похожего на окна, замочные скважины или другие наблюдательные приборы.
— А как же, — уверенно ответил Неустроев, — Так что ты не особенно отсвечивай тут своими прелестями.
— Так нечестно, — капризно заявила Рита. — Они меня видят, а я их нет, — но немного поразмыслив, добавила: — А вообще так даже лучше. Кажется, что никто на меня и не смотрит. Даже вы. Вы ведь у нас настоящий джентльмен.
И она, улыбаясь до ушей, появилась в поле зрения Неустроева и стала отсвечивать своими прелестями перед ним.
На этот раз учитель не стал отворачиваться, а только крикнул в направлении потолка еще раз:
— Эй! Вы слышали, что я сказал?
— Ваше предложение принято, — ответил все тот же женский голос. — Но мы не хотели бы проводить операцию в светлое время суток.
— Одежду верните сейчас.
Плита приехала опять, и на ней лежала белая ночная рубашка.
— И все? — удивился Неустроев.
— Вам не нравится, как я выгляжу? — кокетливо полюбопытствовала Рита, соблазнительно выгибаясь перед учителем и не спеша поднимать рубашку с плиты, ставшей полом.
