И вдруг, когда я в который уже раз дернул за ручку, мне стало ясно, что именно Бельзен собирается делать. Удивительно даже, что я не додумался до этого сам, что такое решение не пришло на ум Добби вместо идеи об атомной бомбе. А, впрочем, объективно говоря, найти такой ход мог только Бельзен с его специфическим складом мышления и привычками…
Идея Бельзена была стара, как мир, и до смешного просто — и все же она должна была принести успех.
Бельзен кончил печатать, вынул из цилиндра аппарата катушку с перфолентой, подбежал ко мне и стал на колени перед машиной, которую я уже подтащил почти до самой двери.
— Я не знаю, из каких именно кристаллов состоят эти жуки, — сказал он. — Не знаю, какого типа, какого строения эти кристаллы. Поэтому мне пришлось закодировать последовательный ряд ультразвуковых частот. Получилось что-то вроде пулеметной ленты. Надеюсь, что одна из этих частот синхронизируется со структурой их кристаллов.
Он сдвинул какую-то крышку в машине и начал вставлять перфоленту.
— Как было в случае со скрипкой, которая своим звучанием разбила хрустальный бокал, — сказал я.
Он нервно улыбнулся мне.
— Вот именно. Это классический пример. Вижу, вы слышали о нем.
— Кто же о нем не слышал, — ответил я.
— А теперь послушайте меня внимательно, — сказал Бельзен. — Единственное, что вам нужно будет сделать — это нажать на включатель — и лента начнет крутиться. Этой ручкой регулируется интенсивность — она установлена на максимум. Мы откроем дверь, подхватим машину — вы с той стороны, а я с этой — и постараемся пробежать с ней как можно дальше, потому что чем ближе мы будем к жукам, тем лучше.
Но не нужно подбегать к ним слишком близко, — предостерег я его. — Они только что убили собаку. Прошили ее насквозь и полетели дальше. Это прямо-таки живые пули.
— Я подозревал, что так оно и есть, — и он, рванув дверь, крикнул: — Пошли!
Машина была очень тяжелой, но мы подхватили ее и выскочили на дорожку, ведущую от дома на улицу. Ноги наши подгибались, но сила инерции сделала свое: мы смогли дотащить аппарат до тротуара и только там опустили на землю.
Я взглянул на свой дом. Воздушный заслон, как и раньше, кружил над ним, поблескивая золотом в лучах заходящего солнца.
— Может, поднесем ее еще немного поближе, — отдышавшись сказал Бельзен.
Я хотел наклониться, чтобы снова подхватить машину, и в это мгновение увидел, что воздушный патруль перегруппируется.
— Берегитесь! — крикнул я.
Жуки мчались к нам.
— Да включайте же ее! Включайте! — уже не кричал, а вопил я не своим голосом.
Но Бельзен стоял, уставившись на жуков, оцепеневший, немой, неподвижный.
Я кинулся к машине, нашел включатель, нажал на него, а потом бросился на землю, припал к ней, съежился, желая только одного — сделаться маленьким, незаметным…
Машина не издавала ни звука, я знал, что она и не должна издавать их, и все же мой мозг сверлил вопрос: почему я ее не слышу? А что, если порвалась перфолента, а что, если что-то испортилось?..
Краем глаза я видел, как жуки стрелой летят на нас; на миг мне показалось, что они замерли, зависли в воздухе, словно что-то остановило их, но я сразу же понял, что ошибаюсь, что это мне кажется от страха. Я был здорово напуган, но все же не так, как Бельзен. Он все еще стоял столбом, словно прирос к месту, и смотрел на приближающуюся смерть с выражением безграничного изумления на лице.
Жуки были уже над нами. Они подлетели так близко, что я различал каждого из них как танцующую золотую точку на фоне вечернего неба. И вдруг каждая точка превратилась в клубок золотистой пыли, и рой исчез…
Я медленно поднялся на ноги и отряхнулся.
— Очнитесь, — сказал я Бельзену и потряс его за плечо.
— Расчет был правильный, — сказал он каким-то бесцветным голосом. — Я знал, что не ошибусь.
— Я это видел, — ответил я. — Теперь вы — герой дня.
И эти слова прозвучали у меня почему-то горько — сам не знаю, почему.
Он все еще стоял неподвижно, и я оставил его и медленно пошел через улицу.
«Ну, вот мы и сделали это, — сказал я себе. — Правильно или нет, но мы это сделали. К нам прибыли первые существа из космоса, и мы превратили их в пыль. Неужели такая же судьба встретит и нас, когда мы будем прокладывать себе путь в космос, к звездам? Неужели и по отношению к нам будет проявлено так мало терпения, так мало желания найти общий язык? И неужели мы будем действовать так же заносчиво, как действовали золотые жуки?»
Странно, что эти мысли лезут в голову именно тебе, подумал я. Разве не твой дом разрушили жуки?
Впрочем, подожди, — может статься, что они не причинили тебе вреда ни на один цент. Наоборот, может быть, принесли тебе богатство. Вспомни про агат!
Я глянул на свой сад — но камня там не было.
Я бросился бежать, всхлипывая на ходу, и перед самым садом остановился, как вкопанный; на том месте, где лежал агат, теперь высилась аккуратная кучка песка.
Да, я выпустил из виду одно обстоятельство: что агат, тоже, как и жуки, состоит из кристаллов.
Я обернулся и посмотрел назад, через улицу. Меня прямо трясло от ярости.
— Ах, чтоб этому Бельзену, — думал я, — чтоб этому Бельзену, вместе с его звуковым пулеметом!
Но тут я замер. Замер, потому что понял — к нему теперь не подступиться. Ведь Бельзен отныне герой! Он стал человеком, который спас Землю от пришельцев из космоса.
…Каждое утро в шестом часу он включает свой оркестр, и во всей округе не найдется человека, который осмелился бы высказать ему протест по этому поводу.
Послушайте, кто из вас скажет мне, сколько стоит звукоизоляция целого дома?
