Саттон робко взял их и положил на пол возле кресла.
— Короче, — проговорил Стивенс, — мы убеждены, что андроидам нужно дать равные права с человеком. Они, в действительности, уже люди по любому признаку, кроме одного.
— Они не могут иметь детей, — выпалила миссис Джедико. Саттон коротко приподнял свои песочного цвета брови и взглянул, как бы удивляясь, на Стивенса. Тот прочистил горло.
— Совершенно верно, — произнес Стивенс. — Как вы, сэр, вероятно, знаете, они бесплодны абсолютно. Другими словами, человечество может химически произвести совершенное человеческое тело, но оказалось неспособным решить тайну биологического зачатия. Было сделано много попыток воспроизвести хромосомы и гены, яйцеклетки и сперматозоиды. Но ни одна из них не была успешной.
— Может, когда-нибудь, — сказал Саттон. Миссис Джедико покачала головой.
— Нам не дано понять всего, мистер Саттон, — ханжески провозгласила она. — Есть власть, которая противостоит нашему познанию всего. Есть…
Стивенс прервал ее.
— Короче, сэр, мы заинтересованы в осуществлении равенства между биологическим человечеством, рожденным человечеством, и человечеством, произведенным химическим путем, которое мы называем андроидами. Мы утверждаем, что они в основном такие же люди, им тоже дано право на общее наследие человечества. Мы первоначальная биологическая человеческая раса, и мы создали андроидов, чтобы поддерживать наше население, чтобы больше было людей для занятия командных пунктов и административных центров, рассеянных по Галактике. Вы, наверное, хорошо, осведомлены о том, что единственной причиной того, что мы недостаточно полно контролируем Галактику, является недостаток человеческого руководства.
— Я хорошо осведомлен об этом, — согласился Саттон, а сам подумал: «Неудивительно, что к этой Лиге относятся, как к банде чокнутых. Капризная старая женщина, заикающийся, грязный, неуклюжий человек, космокапитан в отставке, на плечи которого давит груз пережитого и которому больше нечем заняться».
Стивенс говорил:
— Тысячи лет назад рабство было уничтожено между одним биологическим человеком и другим. Но сейчас у нас есть рабство между биологическим человеком и искусственно созданным человеком. Потому что андроидов приобретают. Они не живут как хозяева своей судьбы, но служат по указаниям идентичной формы жизни… идентичной во всем, за исключением того, что одна биологически плодится, а другая — стерильна!
«И это тоже, — подумал Саттон, — конечно, то, что он механически выучил из какой-то книги. Как страховой агент по продаже энциклопедий».
Вслух он сказал:
— Чего же вы хотите от меня?
— Мы хотим, чтобы вы подписали петицию, — сказала миссис Джедико.
— И сделал вклад?
— Право же нет. — Стивенс пожал плечами. — Вашей подписи будет достаточно. Это все, что мы просим. Мы всегда рады получить свидетельство того, что уважаемые люди, думающие мужчины и женщины Галактики видят справедливость нашего требования.
Саттон отодвинул свое кресло и встал.
— Мое имя, — сказал он, — мало известно.
— Нет, мистер Саттон…
— Я одобряю ваши намерения, но скептически отношусь к вашим методам и их исполнению.
Он слегка поклонился всем сидящим в креслах.
— А сейчас я должен пойти пообедать, — сказал он.
Саттон был на полпути в вестибюль, когда кто-то схватил его за локоть. Ашер сердито обернулся. Это был Гамильтон с потрепанной кепкой в руках.
— Вы кое-что забыли, — объяснил он, протягивая листовки, которые Саттон оставил на полу.
Селектор на столе Адамса заворчал, и тот нажал кнопку.
— Да, — спросил он, — что такое? Слова Алисы цеплялись одно за другое.
— То дело, сэр. Дело Саттона.
— Ну и что с делом Саттона?
— Его нет, сэр.
— Кто-нибудь с ним работал?
— Нет, сэр. Не в этом дело. Его украли. Адамс резко выпрямился.
— Украли?
— Украли, — подтвердила Алиса. — Это верно, сэр. Двадцать лет назад.
— Но двадцать лет…
— Мы проверили охранные донесения. Оно было похищено через три дня после того, как мистер Саттон отправился к 61 Лебедя.
Юрист сказал, что его зовут Уэллингтон. Он положил тонкий слой пластикового лака на лоб, чтобы спрятать татуировку, но марка все равно просматривалась, если хорошенько приглядеться. И голос его выдавал андроида.
Он осторожно положил свою шляпу на стол, так же осторожно сел в кресло и положил портфель на колени. Затем он вручил Саттону свернутую бумагу.
— Ваша газета, сэр. Она лежала у дверей. Я подумал, что она может вам понадобиться.
— Спасибо, — поблагодарил Саттон.
Уэллингтон прочистил горло.
— Вы — Ашер Саттон? — спросил он. Саттон кивнул.
— Я представитель некоего робота, который вам известен под именем Бастера. Вы, может быть, помните его?
— Конечно, помню, ведь он был мне вторым отцом… Поднял меня на ноги, когда мои родители умерли. Он был в моей семье почти четыре тысячи лет.
Уэллингтон откашлялся снова.
— Совершенно верно.
Саттон откинулся в кресле, сжав газету в кулаке.
— Только не говорите мне… Уэллингтон успокаивающе махнул рукой.
— Нет, с ним ничего не случилось. Точнее, еще не случилось. Не случится, если вы не захотите.
— Что он сделал? — спросил Саттон.
— Он сбежал.
— Господи! Сбежал! Куда? Уэллингтон неловко поежился в кресле.
— На одну из звезд Тауера, полагаю.
— Но, — запротестовал Саттон, — это же далеко в космосе. Почти на краю Галактики.
Уэллингтон кивнул.
— Он купил себе новое тело и корабль и оснастил его…
— Каким образом? — спросил Саттон. — У Бастера не было денег.
— О нет, были. Деньги, которые он копил, как вы сказали, около четырех тысяч лет. Подачки от гостей, рождественские подарки, то, другое. Это все накапливалось в течение четырех тысяч лет, если поместить это куда следует, знаете…
— Но почему? — спросил Саттон. — Что он намеревается там делать?
— Он выбрал себе на планете участок. Он не скрылся и документировал свой отъезд, так что вы можете его выследить, если хотите. Он воспользовался вашей фамилией, сэр. Это его немного беспокоит. Бастер надеялся, что вы не будете возражать.
Саттон покачал головой.
— Нисколько, — сказал он. — Он имеет право на это имя, такое же право, как и я.
— Так вы не возражаете? — требовал подтверждения Уэллингтон. — Насчет всего этого, я имею в виду. В конце концов он был вашей собственностью.
