– Я и чувствую себя лучше, – согласился он. – Благодаря тебе.
– Это моя работа.
– Это только твоя доброта, – возразил он. – И упорство. Я навечно останусь у тебя в долгу.
– Благодарю. – Черити удалось сделать небольшой вдох. – Простого «спасибо» будет более чем достаточно.
Старбак воспринял ее слова буквально.
– Спасибо, – произнес он с важной официальностью. – Я не знаю твоего имени.
– Черити. Черити Прескотт.
Он протянул ей руку, как это предписывал древний учебник хороших манер, который Джулианна откопала в архивах. Точное происхождение этого жеста оставалось непонятным, но Джулианна считала, что он как-то связан с тем, чтобы показать, что в руке нет оружия.
– Я польщен знакомством с вами, Черити Прескотт. Меня зовут Брэм Старбак.
– Да. – Она протянула ему свою. – Я знаю. Ты мне сказал ночью. Я тоже рада познакомиться с вами, мистер Старбак.
– Пожалуйста, друзья зовут меня просто Старбак.
Церемонное рукопожатие не должно было бы зажечь огнем ее кровь или заставить сильно заколотиться сердце. Но – да поможет ей Бог! – именно это и случилось. Она неловко освободила правую руку и скрестила обе руки на груди.
– Ну, так откуда же ты, Старбак?
Он назвал первый попавшийся город Земли, тот самый, который был целью его путешествия.
– Из Венеции, штат Калифорния.
– Теперь понятно, откуда загар. И сколько же ты там жил?
– Не очень долго, – запнулся он. – А что?
Она пожала плечами.
– Просто совпадение, вот и все. Я сама шесть лет жила там. Ну, и где же ты остановился?
– Остановился?
– В каком мотеле?
– Не знаю.
Она устремила на него долгий, озабоченный взгляд.
– Полагаю, это означает, что ты не знаешь ни где твои вещи, ни что ты, собственно, делал, обнаженный, посреди лесов штата Мэн?
Снова воспоминание вспышкой осветило его сознание – как Джулианна кричала что-то о штате Мэн.
– Это Касл-Маунтин, штат Мэн?
Ее гладкий лоб перерезали морщинки.
– Точно. Это остров, недалеко от материка.
– А какое сегодня число?
Морщинки стали глубже.
– Восемнадцатое января.
Хоть в этом он не ошибся.
– Какого года?
С легкостью, как видеодиск с ежедневными новостями, Старбак прочитал дату, молнией промелькнувшую в ее сознании, и понял, что ошибка в расчетах составила почти две сотни солнечных циклов.
Должно быть, причина в магнитном поле, решил он. Каким-то образом оно повлияло на время. Нужно будет все как следует откорректировать, прежде чем возвращаться на Сарнию. У него не было ни малейшего желания появиться на своей планете во времена жестоких озоновых войн.
– Что ты вообще можешь вспомнить? – спросила Черити.
– Последнее, что я помню, – что я был дома.
– В Венеции.
– Верно, в Венеции.
Ложь сарнианину была совершенно несвойственна. Собственно, специального морального запрещения на нее не было, но Древние Отцы в Книге Законов верно указали, что одна ложь неминуемо ведет к следующей и в конце концов ситуация становится неразрешимой.
Разум – это правда, писали Древние. Правда, разум. Все остальное ирреально.
Будучи наполовину землянином, Старбак уклонение от правды при необходимости – как сейчас, например, – счел не таким уж ирреальным решением.
– А потом, – продолжил он, – следующее мое воспоминание – что я иду по дороге…
– … в разгар самого страшного бурана за последние пятьдесят лет. – Она еще сильнее нахмурилась. – Практически без одежды. Если только ты не совсем чокнутый, единственный вывод – что тебя хорошенько треснули по голове.
Она смотрела на него так, что у Старбака возникло странное ощущение, будто она читает его мысли. Глупость, конечно, ведь он наверняка знал, что терране – даже те, что живут в его времени, – слишком примитивны и не владеют экстрасенсорными приемами.
Тем не менее Старбак решил промолчать, лишь бы не увеличивать риск полнейшего разоблачения.
– Видимо, у тебя временная амнезия. Какое-то событие вызвало у тебя шок, а потеря памяти – результат этого шока, – поставила она диагноз.
– Логично. – Старбак посчитал, что пора сменить тему, пока она не решила отвезти его к властям этого края. – У тебя есть уборная?
– Уборная? Ах, да… – Щеки ее загорелись. – Вот, прямо здесь. – Она махнула рукой в сторону двери в стене, разукрашенной яркими желтыми цветами. – Новую зубную щетку найдешь в шкафчике. Можешь также воспользоваться моей бритвой, если, конечно, ты не принадлежишь к тем кошмарным ретроградам, которые считают, что женские ноги тупят бритвы… – Да, тебе еще понадобится теплая одежда, пока мы не выясним, что случилось с твоей.
Она подошла к другой двери, открыла ее и принялась снимать вещи с вешалок.
– Мой брат, Дилан, проводит здесь много времени, а ты, к счастью, почти одного размера с ним.
Когда она обернулась, он уже стоял у кровати, в одних шортах, и вид у него был слишком мужественным для человека, который всего пару часов назад был на грани жизни и смерти.
Широченные плечи, кожа цвета красного дерева туго обтягивает упругие, мощные мышцы груди. Должно быть, тренируется, решила Черити. На теле ни унции лишнего жира. Развернутые плечи и грудь конусом переходят в узкую талию и бедра. Живот плоский, как старая гладильная доска бабушки Прескотт, и…
О Боже!
Она явно не единственная, у кого чувственный сон вызвал сильнейшее сексуальное возбуждение.
Протяжно выдохнув, Черити сконфуженно перевела взгляд ниже. Ноги были длинные, с прекрасно вылепленными мышцами бедер и икр, как если бы он занимался бегом.
Она подняла глаза и обнаружила, что и он рассматривает ее с не меньшим интересом. Вспыхнув от унижения, что ее застали за подобным бесцеремонным разглядыванием, Черити грудой свалила одежду на кровать, повернулась и вышла из комнаты.
Это его вина, печально решил Старбак. По какой-то странной причине – он подумает над ней позже – его тело отозвалось на ее пристальное, оценивающее внимание совершенно несарнианским образом.
Но вот вопрос: почему это так расстроило ее? В конце концов, его непокорное тело всего лишь ответило на то женское возбуждение, которое он уловил в ее земном мозгу. Так почему же она вдруг стала цвета сарнианской луны и умчалась прочь, как будто за ней погнались все псы с Гарна?
В высшей степени нелогичное поведение.
Не найдя разумного ответа, Старбак напомнил себе, что Джулианна предупреждала его, что терране – самая нелогичная раса. Он издал глубокий вздох, подхватил вещи и направился в ванную.
Большую часть одной из стен занимало зеркало. Старбак остановился напротив и с облегчением отметил, что хотя бы внешне он не изменился. Однако его облегчение длилось недолго, потому что уже через секунду он был вынужден признать возможность, что он ошибся не только в расчетах времени и пространства, но и в своей теории об изменении формы существования.
