— Мы разве обращаемся не на «ты»? — удивился я.
— А я разве имею право обращаться на «ты» к мужчине, причём — к офицеру и учёному?!
— Я разрешаю… Значит, я живу в доме недалеко от мечети Святого Василия. Встретимся завтра на этом же месте, — я двинулся по направлению к своему дому.
Сура N 9. «Аллах тебя видит». Свобода от Бога и свобода от Дьявола. Я напился как свинья.
24 марта 2121 года от рождения пророка Иисуса, вторник.
Сегодня Исполнитель решился на новый шаг, к которому привлёк агентов Патрульной Службы, в том числе и меня. Мы установили на улицах видеокамеры, предназначенные для слежки за мусульманами. Это во многом облегчит наш труд. Дежурные агенты Патрульной Службы, сидя на постах в безопасности будут сразу наблюдать за несколькими участками. Мне, как идеологическому работнику ИСКП и капитану Патрульной Службы поручили задание создать новый плакат.
Вчера я нарисовал плакат, а уже сегодня его растиражировали по всей Москве: огромный грозный глаз во весь лист, на котором внизу большими зелёными буквами было написано: «Аллах тебя видит». Теперь нам легче не только отлавливать преступников и хулиганов, но и останавливать потенциальных преступников, не дать преступлениям совершиться. Все телефонные разговоры в ИСК прослушиваются. Сначала Исполнитель не мог решить, каким же образом можно прослушать все разговоры, ведь патрульных потребуется не менее чем простых граждан. Выход нашли кибернетики ИСК, изобретя машину, способную анализировать речь и идентифицировать преступные мысли. К тому же, прослушивание разговоров поможет выявлять инакомыслящих. Наша Конфедерация — единый и неделимый организм, каждый раб Божий — клетка этого организма. Инакомыслящие же в ИСК — раковые клетки. Раньше раковые клетки были бессмертными, пока биологи ИСК не научились их уничтожать. Мы, солдаты и офицеры Патрульной Службы играем роль антител, способных уничтожить раковые клетки. Или же превратить их в нормальные. Мониторинг на улице и прослушивание разговоров — мощное орудие ИСКП, но только находясь в квартире, совершая действия и разговоры в её пределах, рабы Божии свободны от контроля нашей Партии. Но это пока, мы что-нибудь придумаем. А от контроля Аллаха их не освобождал никто.
Сегодня в Москве поймали единственного преступника. Этот безбожник хранил антирелигиозную литературу, он недостоин жизни, даже жалкого рабского существования. Завтра он пройдётся по Великому Порталу на Страшный Суд к Аллаху. Там то уж он убедится, что Бог существует. Но уже на Страшном Суде раскаяния и молитвы не помогут. Он будет гореть в Геенне Огненной.
Сегодня после работы в НИИГТ я шёл домой, думая о своём рабе 407-МР. Кем же он мне приходится? Он для меня — помощник по домашнему хозяйству (ещё одна причина, позволяющая мне не вступать в брак), может быть даже и новый друг (хотя его и личностью-то назвать язык не поворачиваться)? Но он ещё и посторонний человек, живущий в моём доме, питающийся на мою зарплату, занимающий ночью одно из моих комнат, но не представляющий для меня никакой опасности, поскольку у него, опять-таки, нет личности.
Мои часы показали 18.05. Шайтан! У меня же сейчас свидание с Аллой Разумовской. Я зашёл в тот самый двор, где вчера наткнулся на неё. На дворе валялось много газет террористической организации «Сыны Прометея». Алла стояла у дома и смотрела на часы. Услышав мои шаги, она повернула голову в мою сторону и сказала:
— А, Пётр! Я ждала тебя. Но я думала, что только девушки умеют опаздывать.
— В последнее время, Алла, наслаждаясь своими мыслями о нашем будущем Рае на Земле, я стал отвлекаться от будничной действительности. Неделю назад я опоздал на работу.
— Как я понимаю, начальник устроил тебе выговор.
— Выговор устроил, но всё обошлось мирно. Кстати, как тебе наши видеокамеры на улице? Ни один преступник, уличный хулиган или богохульник не ускользнёт от всевидящего ока Патрульной Службы.
— Великолепно. Особенно меня впечатляет плакат, изображающий огромный глаз. Кажется, где бы ты ни находился, глаз всегда смотрит на тебя.
— «Аллах тебя видит»? Это — моя работа, — с гордостью ответил я.
— Пойдём сейчас ко мне, — сказала Алла. По её глазам я понял, что она хотела поведать мне какой-то секрет; она хотела остаться со мной наедине, вне зоны видимости наших камер. Она зашла в дом. Я пошёл за ней.
Обстановка внутри квартиры была какой-то старомодной: в коридоре стояло фортепиано, над ним висел портрет женщины лет тридцати, сделанный где-то в начале XXI века. Внизу портрета располагалась надпись «Надежда Михайловна Разумовская, 1990–2065» (Алла потом мне объяснила, что это — её прапрабабушка). И ещё меня поразило наличие книг, даже изобилие книг. Вообще, я не удивился бы, увидев в этой квартирке даже камин. Алла жила с матерью. Обилие книг было особенно удивительным, потому что семья состояла из двух женщин. Но мать Аллы, как мне известно, была пуританских нравов.
— Откуда у вас это множество книг? — спросил я у матери Аллы.
— Остались от моего покойного мужа.
— Когда агенты Патрульной Службы производили у вас различные обыски, что они говорили про книги? Ведь женщины в ИСК не должны быть грамотными.
— Ничего, — ответила её мать, — мы говорили, что это книги моего покойного мужа, мы оставили их на память.
— Алла, ты не боишься, что я на вас с матерью донесу. Я же — капитан Патрульной Службы.
— Я уверена, что ты не донесёшь. Я чувствую это.
В моём мозгу действительно появилась мысль, запретившая мне доносить на Аллу и её мать. Не знаю, чем это объясняется, но со вчерашнего дня мой разум перестал работать по законам логики.
Алла предложила мне посмотреть её фотоальбом. Вот она, Любовь Алексеевна, мать Аллы, в двадцатипятилетнем возрасте. Они с Аллой почти одно лицо. Вот Михаил Васильевич Разумовский, её отец, их свадьба, новорожденная Алла, Алла дома учится читать.
Мы смотрели фотоальбом, говорили о своей жизни около двух часов. Наконец Алла сказала:
— Знаешь, Пётр… Можно, я буду называть тебя Петя?
— Да, — ответил я немного смущённо.
— Петя, я тебя люблю.
Я немного заволновался. К этому я ещё не был готов. Я вспотел, и у меня заболела голова. В голову не приходила ни одна мысль, что же ей ответить.
— Вижу, ты не можешь мне ничего ответить. Но ты и не говоришь мне, что меня не любишь. Значит, я тебе нравлюсь.
В общем-то, она была права.
Алла позвала меня на коридор, сказав, что у неё для меня есть сюрприз. Она открыла заднюю крышку фортепиано:
— Вот тут у нас тайник. Многие знают, что вещи можно прятать в пианино, патрульные обычно ищут их в верхней части. Но мало кто догадывается, что задняя крышка тоже открывается. До этого додумалась моя мама.
