Вот там, вообще-то, и надо было разнести этот болид возле пояса астероидов. А не возле Земли, где он, даже разбитый, может натворить бед на многие века. И тысячами громадных метеоритов, которые десятилетиями будут падать на Землю и унесут тысячи жизней... И поясом обломков вокруг нашей планеты... Иди потом пробивайся сквозь них на ракете... Может, и не пробьешься... Но ведь так далеко наши ракеты не сработают. Они не смогут прийти возле пояса астероидов именно в ту точку, в которую придет болид. У нас пока что нет таких ракет... А может, болид еще и отклонится? Может, за ним еще гоняться понадобится? Разве смогут это сделать ракеты без человека? Без человека!!!
Ну да, конечно же! Это же ясно, как божий день! Ракеты должен увести туда человек. Именно он должен бросить всю их мощь против болида. И именно там - возле пояса астероидов. Потому что идти сквозь этот пояс с ракетами - опасно. Ракеты могут не дойти.
Разумеется, человек погибнет. Ни одного шанса спастись. Но ведь Федор может погибнуть и во время катастрофы. Он может утонуть в какой-нибудь гигантской волне, оказаться под обломками здания во время землетрясений... Может просто попасть в поток прорвавшихся через атмосферу ионов. И это, наверно, самое страшное... Он ведь уже давно внутренне приготовился к такой возможности. И миллионы других людей молча приготовились к тому же. Потому что это неизбежность, Никто не знает, кому удастся спастись. Стихия... А так-только он один. Ни Ася, ни мама, никто больше на всей Земле. Только он один. Федор подошел к зеркалу. Вот стоит он - широкоплечий, темноволосый, темноглазый. Крепкий парень с обыкновенным русским лицом. Может, только темные волосы да темные глаза от какого-нибудь татарского пра-пра-прадеда... И все это должно погибнуть. И плечи, и руки, и глаза. Все!
А зеркало останется.
И будет висеть на этом же месте.
И кто-то будет глядеться в него.
А может, этот кто-то перевесит зеркало вон туда, в угол?
Кто это будет? Ася?
Ну да, конечно же, Ася! Кто же еще должен хозяйничать потом в его квартире? Конечно, Ася!
А имеет ли он право?.. Ведь она совсем девчонка... Она еще ничего не видела... Ей надо жить. Так она же и будет жить! Как захочет! У нее все будет впереди. Просто она будет его помнить.
А если...
Нет! Все равно она поймет потом, и простит его, и будет его помнить. Она не сможет его не простить и не сможет забыть, если он полетит. Разве он смог бы?.. Даже Рая не смогла бы после этого забыть его!
Федор полетит. Конечно, полетит! Как же иначе? Раз придумал, - надо лететь самому. Нельзя же сказать: "Я предлагаю свой способ, только пусть летит кто-нибудь другой". Страшно. Просто страшно!
Никогда Федор не думал, что ему может быть так страшно. Он всегда считал себя смелым. А оказывается...
Надо быстрей что-то делать! А то дашь волю страху, и он пропитает каждую твою клеточку, и уж тогда не шелохнешься...
А, тут - раз, и отрезано... И уже нечего будет решать...
Федор подходит к телефону. Снимает трубку. Набирает номер. Семь цифр... Как долго их набирать? И теперь еще эти длинные гудки. Гудит, гудит... Как будто ждет, пока бросишь трубку... Как будто выговаривает: "Еще не поздно! Еще не поздно!" Неужели никого нет дома?
- Я слушаю.
Это Сергей Михайлович. Начальник двенадцатого отдела. Это человек с добрыми, в морщинах, глазами, который всегда и все понимает сразу. С полуслова.
Федор торопливо, не давая себя перебить, говорит о своем плане. Он уверен, что нужно увести ракеты с ядерными зарядами к поясу астероидов и встретить болид там. Он знает, что к этому почти все готово. Марсианская ракета вполне пригодна. Только расширить пульт управления другими ракетами. Он считает, что это должно быть доверено ему, Федору. Он прошел все тренировки. Он знает маршрут. Он подготовлен к тому, чтобы вести за собой ракеты. У нас нет ни одного другого космонавта, который сейчас был бы готов к этому рейсу больше, чем он. Ну вот, наконец, и все! Все сказано! Федор переводит дыхание.
- Что еще от меня требуется? Расчеты? Я могу сделать их быстро. Хоть за ночь.
- Нет, Федя, расчеты твои не нужны. Расчеты сделают машины. А ты ночью спи. А лучше всего - сходи сейчас в кино... И вообще ты молодец! Я постараюсь, чтобы твой план сегодня же вечером был известен правительству. Пока, Федя. Обнимаю тебя...
Федор опускает трубку. Ну вот! Удивительно - теперь уже совсем не страшно. Потому что испугаться и отступить - уже невозможно... Может, действительно, сходить сейчас в кино? Звонит телефон. Это, наверно, Сергей Михайлович. Ему, наверно, что-то еще не ясно.
- Да...
- Федя?
Девичий голос. До Федора даже не сразу доходит, что это голос Аси.
- Я...
- Здравствуй... Я прилетела...
- Ася? Где ты сейчас?
- В Быкове. В аэропорту.
- Почему ты не позвонила из Пензы?
- Я звонила. Твои телефоны не отвечали. Ни домашний, ни рабочий... Я и сейчас тебе звоню, звоню... С кем это ты так долго любезничал?
- С начальником отдела... Как мне тебя увидеть, Ася?
- Приезжай за мной... Прямо сюда. Я буду ждать тебя в главном зале. Возле газетного киоска.
- Это долго, Ася... Ты дождешься?
- Дождусь! Я ведь прилетела к тебе... Понимаешь? Не к тетке... К тебе!
12.
- Федя...
- Что?
- Это все правда?
- О чем ты?
- Ну, это не сон?
- Конечно, нет! Чудачка!
- А мне все кажется, что это сон. Что вот проснусь - и ничего этого нет.
- Тебе еще сначала надо уснуть. А проснешься - я буду рядом...
- Знаешь... Я так долго ждала этого дня... этой ночи...
- Я тоже...
- Вот сейчас я на тебя все гляжу, гляжу... А утром, наверно, не смогу глядеть тебе в глаза... Я очень боюсь утра.
- Утром мы пойдем в загс.
- Чудак! Я никуда не пойду. Мне это совершенно не нужно.
- Мне это нужно.
- Зачем? Какое это сейчас имеет значение? Впереди такое...
- Такого не будет!
- Если бы это от тебя зависело!
- Это зависит от меня.
- А ты шутник...
- Я не шучу.
- Ну, ладно. Не надо об этом. Пусть сегодня во всем мире будем только ты и я. Хорошо? Будто все на Земле только начинается... И мы - первые люди... И у нас - первая любовь... И мы ничего не знаем о будущем...
- Ты и на самом деле ничего о нем не знаешь.
- А ты?
- Немного больше тебя.
- Но ты расскажешь мне это завтра. Ладно?
- Ладно.
- А сегодня ты знаешь столько же, сколько я... Ничуть не больше... Поцелуй меня, Федя...
- Что ты там делаешь, Федя?
- Варю кофе.
- А знаешь, я не умею варить кофе.
- Это такой существенный недостаток, что терпеть невозможно. Я требую немедленного развала!
- Это еще что!.. У меня, знаешь, сколько недостатков!..
- Знаю.
- Ну, сколько?
- Сказать тебе точно?
- Конечно!
- Меньше, чем у меня.
