После вспышки мир кажется бесцветным и тусклым.
Серое небо, серый бетон моста, серое лицо парня с кинокамерой. Даже Воображала какая-то поблекшая и выцветшая, очень бледная, глаза широко распахнуты, губы закушены, пальцы растопырены — вид почти несчастный.
На какую-то долю секунды кажется, что ничего не вышло, но потом краски начинают обретать прежнюю яркость, и на лице парня проступает робкая неуверенная улыбка. Он поднимает камеру.
Воображала — уже совсем-совсем прежняя Воображала, самоуверенная и сияющая, — кокетливыми щипками оттягивает футболку на несформированной пока еще груди — сразу оказывается, что не такая уж она и несформированная, — и принимает позу, явно подсмотренную на модной глянцевой обложке. Смеется. Видя, что камера все еще нацелена на нее, делает колесо, потом еще одно.
И замечает, что внизу, на заборе стройки, нахальный пацан продолжает ее передразнивать.
Воображала ухмыляется снисходительно, косится на оператора и делает сальто с места. Но короткий взгляд вниз убеждает ее, что сальто с места можно с таким же успехом сделать и на заборе стройки.
Оператор забыт. Да и какой тут может быть оператор, простите, когда нагло попираются основы и устои?!
Воображала разбегается тремя длинными летящими прыжками и крутит двойное сальто. Но выражение «что, съел?» на ее подвижном лице очень быстро сменяется выражением «но мы так не договаривались!» — назаборный ее соперник, похоже, опять оказался на уровне. Воображала крутит носом и барабанит пальцами по бедру. Потом с новым выражением смотрит на эти самые пальцы — они отбивают ритм звучащей на мосту мелодии. Ухмыляется половинчато и ехидно, вслушивается всем телом — движением плеч, головы, рук и ног, даже изменчивым выражением лица, щелкает пальцами в такт — музыка становится громче, быстрее, ритмичней — и начинает…
Мальчишка на заборе некоторое время растерян. К тому же там, внизу, не слышно динамиков. Но сдаваться он не привык, и вот уже повторяет ее движения, сначала неуверенно и криво, но потом все точнее и точнее.
Воображала закусывает губу, меняет рисунок танца, ускоряет темп — вместе с ней ускоряется и музыка.
Мальчишка держится на уровне.
Темп еще выше, теперь уже рвется ритм, ломается сама канва, музыка переходит на 45-ую скорость. Воображала крутится все быстрее, смеется беззвучно, ее движения сливаются в туманный силуэт, становятся почти неразличимыми для глаз. Сохраняется лишь направление — вперед вдоль моста.
Движется внизу вдоль забора и ее конкурент.
Движется камера в руках оператора, движется сам оператор.
Движется, разворачиваясь, стрела подъемного крана с подвешенным к ней жилым блоком…
Внезапно мальчишка оступается и с трудом удерживает равновесие. Останавливается, восторженно вертит головой, вскидывает руки, сдаваясь, показывает два больших пальца. Снова вертит головой. Возможно, даже восторженно цокает языком или что-то кричит, но наверху этого, конечно же, не слышно. Воображала самодовольно дергает подбородком — то-то же, шкет, знай наших!
Раскланивается, отставив ножку с оттянутым носочком и оттопырив мизинчик левой руки. Она ничуть не запыхалась, на белоснежных брюках ни складочки, ни пылинки, и даже яркие волосы растрепаны не больше, чем всегда.
Вспоминает про оператора, выдает ему еще одну ослепительную улыбку, манерно складывает на груди руки и бросает вниз хвастливый взгляд — «а у меня еще и вот что есть!».
Перестает улыбаться.
Оступается, неловко взмахнув руками и шатнувшись назад. Лицо ошарашенное.
Крупным планом — расширенные глаза, на лице — удивление и детская обида. Впечатление такое, что ее неожиданно и сильно ударили, причем ударили тогда, когда она меньше всего этого ожидала.
Резкое движение камеры — туда, куда она смотрит.
И, очень близко, во весь экран — щербатая улыбка загорелого до черноты мальчишки на фоне надвигающегося жилого блока…
Резко развернувшись назад и вверх, камера едва успевает поймать тот момент, когда кажущаяся отсюда крохотной фигурка отрывается от перил моста. На секунду — яркий бело-оранжевый силуэт словно зависает на фоне темно-синего неба…
Смена кадра
Повтор последних кадров, но уже с уровня моста. Воображала делает пружинистый шаг к внешнему краю перил и — сходу, резко, одним толчком, — посылает себя вперед.
Так прыгают в воду пловцы, только руки у нее на отлете…
Ретроспекция 4
Смена музыки.
Резкий танцевальный ритм сменяется негромким наигрышем «Воздушной кукурузы» — играют уверенно и твердо, но пока еще безо всякого творчества. Так может играть старательный ученик с хорошо поставленной рукой.
Дождливый серый день, молодая женщина в шляпке садится в такси, шофер держит над ней зонтик, укладывает в багажник два чемодана и объемистую сумку. Взгляд немного сверху, как бы с уровня второго этажа.
Голос Конти:
— Эта уже четвертая. Четверо за полгода…
Слышно, как он вздыхает. Голос фрау Марты произносит неодобрительно:
— Молодежь… — умудряясь вложить в это короткое слово все приемлемое для идеального слуги осуждение, не доводя его при этом до занудно-банального: «Я же Вас предупреждала!».
Фрау Марта и Конти стоят у окна в комнате на втором этаже, смотрят, как отъезжает машина.
— Хорошо, — в голосе Конти усталая обреченность, — Хорошо, делайте, как считаете нужным.
Фрау Марта не задирает нос и даже не выпячивает самодовольно сухонький подбородок, как наверняка поступила бы на ее месте менее опытная служанка, одержав эту маленькую победу. Она лишь еле заметно кивает и продолжает спокойным тоном:
— Я сегодня же договорюсь. Но все равно понадобится не менее двух дней… Еще раз переоформить ваш билет?
Конти медленно качает головой, не отрывая сосредоточенного взгляда от окна. Фрау Марта слегка хмурится, говорит нерешительно:
— Ну что ж… Два-три дня… Пожалуй, мы с Марком вполне могли бы… — но в голосе ее гораздо меньше уверенности, чем того требуют обстоятельства.
Конти продолжает задумчиво качать головой.
— Это было бы просто непорядочно с моей стороны, я и так вам стольким обязан…
Фрау Марта поджимает губы.
Слегка.
Она может себе это позволить — Конти все равно смотрит в окно, да и думает явно о чем-то своем. Фрау Марта отлично это видит краем глаза, потому и позволяет себе слегка поджать губы и с выражением безграничного терпения приготавливается ждать вразумительного ответа столько, сколько окажется нужным. Пожалуйста-пожалуйста, хоть до второго пришествия, мы люди маленькие.
