Да, безусловно, такие способности еще некоторое время назад были бы для меня просто бесценными. Уж точно сообразила бы, почему теряется нулевая мода в лазере и не стала бы поливать чаем контакты. И не сидела бы сейчас с зеленой мордой в розовой беседке. Обычно после таких размышлений полагается тяжко вздохнуть, но даже этой отрады я была лишена.
Ладно, не стоит думать о грустном. И так уже сияние моей беседочки стало тускнеть, не хватало еще убежище свое разрушить. А то ведь при моем буйном воображении ничего не стоит представить собственные похороны, как грустят родители, друзья, Сережа. Ох, о нем лучше вообще не думать, а то такая тоска охватывает, что для того, чтобы погасить ее, не хватит не только беседки, но и десятка небоскребов.
Стоп! Вот и долгожданная информация. Не стоило даже пыжиться и делать умное лицо. Есть энергия положительная, есть отрицательная. Человеческие эмоции разграничиваются таким же образом. Страх, агрессия, злоба, уныние — суть отрицательные эмоции, следовательно, несут отрицательную энергию. То-то когда я злилась на монстров, они буквально впитывали мою агрессию, и она явно шла им на пользу как существам с отрицательной энергетикой.
Поскольку я, как и весь этот мир, являюсь существом с положительной энергетикой, отрицательные эмоции забирают энергию у меня и связанных со мной объектов, в данном случае, беседки. А положительные эмоции, наоборот, увеличивают энергетический потенциал.
Я огляделась вокруг. Судя по ярким сполохам, весело пробегавшим по изящным стенкам беседки, творческий процесс размышлений несет явно положительную энергетику. Ну что ж, это радует.
Я вроде как пришла в себя понемногу, отдохнула, подзарядилась. Интересно, если я не ощущаю потребность в пище и воде, а энергию получаю как утюг, непосредственно в чистом виде, может у меня уже вместо желудка аккумулятор какой-нибудь образовался? Я уставилась себе в живот, словно медитирующий Будда, созерцающий свой пуп. Да нет, вроде бы на месте, сияет себе перламутром. И на ощупь — желудок как желудок. Хотя, по правде говоря, до сей поры исследовать на ощупь мне приходилось исключительно куриные желудки, которые продавались у нас в кулинарии. А где же у меня батарейка? Или я вся сама — большая батарейка?
Свихнуться можно, честное слово! Наверное, такие метаморфозы, которые произошли со мной, здорово укрепляют психику, поскольку у нормального человека давным-давно крыша бы съехала. Это только представить себе: сидит совершенно взрослая дура (то есть я) в абсолютно раздетом виде, не считая изысканного узорчика просвечивающих костей и сосудов, а также ярко-алой шевелюры, торчащей во все стороны, елозит голым седалищем по полу немыслимо розовой беседки тыркает пальцем себе в пузо и рассуждает, где у нее батарейка. Это к врачу. Где здесь ближайший телефон-автомат, мне надо набрать 03.
Такая вот картинка, представленная со стороны, здорово меня повеселила. А беседка мне ответила целой стайкой ярких светлячков, заскользивших тут и там по ажурным стенкам. Ага, значит юмор — тоже явление положительное! Недаром всегда говорили, что смех продляет жизнь. Хотя это изречение вряд ли имеет ко мне отношение, я ведь умерла. Или нет? Или да? Пациент скорее жив, чем мертв или пациент скорее мертв, чем жив?
С одной стороны, мне не только есть-пить не хочется, но и ничего не болит, что в определенном возрасте однозначно свидетельствует о летальном исходе. С другой стороны, как сказал кто-то из философов (какой-нибудь Сократ, наверное): «Я мыслю, значит — существую». О! Итак, чисто философским умозаключением пришла я к выводу, что жить-то, может, и не живу, но существую — это факт! Хотя, если вдуматься, в этом факте ничего нового для меня нет — на ту зарплату, которую я получала при жизни, на самом деле можно было только существовать.
Итак, со своим статусом я более-менее определилась. Но к решению трех похмельных вопросов тем не менее не приблизилась ни на миллиметр. Сколько ни пыжься, никакая информация не желает приходить.
Сидеть и размышлять, конечно, можно долго и упорно. Но для этого можно было не покидать серую сферку. Я все-таки хочу в конце концов найти ответы на эти три вопроса. Или не хочу? Нет, все таки хочу. Как в том анекдоте, когда Василий Иванович с Петькой пришли в ботанический сад. Василий Иванович стал под дерево какое-то непонятное, чешет затылок, словно силится что-то вспомнить, и говорит: «Хочу ли я? Не-а. Могу ли я? Нет. Г…но ли я? А, вот, магнолия!!!»
Магнолий, как, впрочем, и другой растительности, здесь не наблюдается, информация сама по себе приходить не желает, а разобраться в этом мире ой как хочется. Ну, что ж. Не идет гора к Магомету, идет Магомет к горе. Надо отрывать задницу от пола, пока она не пустила туда корешки и продолжать двигаться. Куда? Направление однозначное — вперед!
Я поднимаюсь. С другой стороны беседки меня уже ждет мой добрый спутник, розовый лучик. Я решительно вступаю на него, хотя и немного жаль расставаться с таким красивым и уютным местом. Делаю несколько шагов и вдруг слышу сзади легкий хлопок — моя беседка исчезла! Насколько могли видеть глаза, тянулся розовый лучик сквозь пурпурный туман. Я правильно решила идти вперед. Похоже, что такого понятия, как «назад», в этом мире просто на существует.
Легко и спокойно я шагала по лучику. Просто шла и шла, шаг за шагом. Как долго — не знаю, поскольку в мире с таким нестабильным временем понятие отрезка, единицы времени, наверное, просто не существовало. Во всяком случае, у меня не было ни малейшей возможности как-нибудь его засечь. Расстояние, по крайней мере вблизи себя, я могла определять своим ростом или длиной частей тела. Это, конечно, не система СИ, да и не поручусь, что параметры моего тела совпадали с теми, которые были при жизни. Может, мой рост составлял пару-тройку километров, но столь же вероятно он мог быть и несколько Ангстрем. Хотя нет, тогда бы длина тела была бы сопоставима с длиной волны оптического излучения, и я вряд ли смогла бы воспринимать зрительное изображение. Ну, не Ангстрем, так пару миллиметров — запросто.
Сколько я прошла — тоже не знаю, поскольку считать шаги было в облом, тем более что такая картинка, как яркий лучик на фоне плывущего, постоянно меняющегося тумана действовал на меня просто таки гипнотически. Мысли постепенно улетучивались, на душе стало легко и свободно, и я тоже плыла вдоль лучика, как облачко тумана. Цветом, правда, не очень гармонировала, но это — детали. А так мне было хорошо, как никогда в жизни. Я переполнялась своеобразной гармонией этого странного, непонятного, но все же прекрасного мира. Я впервые почувствовала себя здесь своей, не чужеродным предметом, заброшенным волею катаклизма, а частицей, имеющей такое же право на существование, как туман, лучик, радужные шары и поющие столбы сверху. И в тот момент, когда я осознала эту гармонию, через хлопья тумана показался конец моего пути. Мой лучик, словно путеводная нить Ариадны, упирался своим концом во что-то огромное, плотное, но не зловеще. Рассмотреть что-либо лучше было невозможно, потому что туман над этой громадиной стоял еще более высокий и густой, чем над пропастью.
