Как положено, утром все сели за завтрак. Минувшей ночью корабль вышел в гиперпространство. Для всех, кроме Масграйва и Бурцена, это было впервые, и главной темой разговора, естественно, стал красный туман за окном. Анита призналась, что не может понять, где находится. Да, она была хороша, Анита! Молодой геолог-итальянец не сводил с нее глаз, демонстрируя свое безразличие к таким пустякам, как гиперкосмос. Саади, запинаясь и вставляя арабские слова, принялся пересказывать молодежи популярную брошюрку о гиперкосмосе. При этом одной рукой он рисовал что-то на салфетке, а другой приглаживал шевелюру - жест совершенно излишний: его прическа, как и костюм, была безукоризненна. Бурцен молчал, уставившись в тарелку, что было не менее красноречиво, нежели бы он глядел на Аниту, как Тоцци. Такой крен мужского внимания, наверное, почувствовала Елена, жена командира. Во всяком случае, она с преувеличенным усердием принялась ухаживать за мужем, предлагая ему то одно, то другое блюдо.
- ...В так называемом нуль-пространстве за ничтожное время удается преодолевать немыслимые расстояния, - глубокомысленно изрекал Саади. Гиперкосмос субъективно существует только за световым порогом, когда понятие скорости теряет смысл, а космос - содержание...
Все улыбнулись. И Анита тоже. Она это делала часто. Словно солнечные зайчики разлетались по кают-компании, и каждому мужчине казалось, что Анита улыбается именно ему.
Час спустя команда собралась в бассейне. Купаться не торопились, расселись в шезлонги под кварцевым "солнцем", дружелюбно перебрасываясь фразами, присматриваясь друг к другу.
Все надели купальные костюмы. Один Саади вышел в шелковом халате, перетянутом поясом с кистями. Масграйв подумал было, что Саади стесняется своей полноты, но позже, когда тот скинул халат, убедился, что контактолог сложен как тяжелоатлет, - грузно, массивно, не без рыхлости, но с впечатляющей мощью. Альберто Тоцци, напротив, был по-юношески строен, гибок и не столь широк в плечах, сколь узок в талии. Он подтащил свой шезлонг к Аните и теперь сидел рядом, будто невзначай касаясь ее плечом. Елена Бурцен устроилась в стороне от всех, но при этом внимательно и незаметно поглядывала то на мужа, то на Аниту. Феликс, казалось, дремал, ни на кого не обращая внимания. Точно почувствовав подходящий момент, Бурцен поднялся. И все тоже встали, словно ждали его команды. Эта готовность следовать за старшим, которую вовремя уловил Бурцен, обрадовала Масграйва. "Грамотно строит дисциплину, - одобрительно подумал он. - С таким руководителем полет будет проходить без нервотрепки".
В бассейне, позабыв про субординацию, все принялись дурачиться, плескаться. Анита, не обращая внимания на сопровождавшего ее повсюду Тоцци, подплыла к командиру.
- Кажется, вы выросли на берегу океана? - заметил Бурцен.
Вместо ответа Анита глубоко вдохнула, выдохнула, еще несколько раз вдохнула и выдохнула, сдвинула плечи, как бы выжимая из легких воздух, и вдруг погрузилась в воду. Несколько мгновений - и Анита замерла на дне бассейна. Сквозь зеленоватую воду трудно было разглядеть выражение ее лица, но поза - раскинутые руки, вытянутые ноги - свидетельствовала о полной расслабленности ее тела.
- Задержка дыхания, - сказал Саади.
- На выдохе, - добавил Тоцци, озабоченно всматриваясь в воду.
Бурцен поглядел на хронометр и ничего не сказал. Масграйв на всякий случай тоже засек время: долго она так пролежит? Наверное, долго, иначе не бралась бы.
- Сколько? - не выдержал первым Альберто.
- Две двадцать, - ответил Бурцен.
- Да успокойтесь вы, - возмутилась бортовой врач, - обычная аутогенная тренировка. Пролежит еще минуту и вынырнет.
- Она не шевелится, - сказал Тоцци, и все снова тревожно посмотрели на дно бассейна.
- Три тридцать пять, - ни к кому не обращаясь, произнес Бурцен.
- Ерунда, - не удержалась его жена, - Анита знакома с техникой ныряния. Я видела, как она готовилась. Если "замкнешься" по всем правилам, можно пролежать минут семь. Это так элементарно!
Не дослушав жену, Бурцен нырнул в воду, подхватив Аниту и с помощью Альберто вынес ее на бортик.
- Вы меня слышите? - Бурцен приподнял девушку, обняв ее круглые загорелые плечи, и, словно обожженная прикосновением, Анита открыла глаза.
- ...Сколько? - проговорила она чуть хрипловатым голосом.
- Три минуты сорок.
- Почему так мало? - искренне огорчилась она и тут поняла, что ее специально вытащили из воды. Это вы меня спасали? - спросила она Бурцена.
- Мы все очень напугались, - ответил тот смущенно, продолжая поддерживать ее за плечи.
- Право, не стоило. - Анита встала, поправили волосы. - Я умею нырять. Могу пробыть под водой семь с половиной минут. Я ведь выросла на берегу океана. Но все равно спасибо - меня еще никогда не спасали...
Она благодарно улыбнулась, и тут произошло то, чего, по мнению Масграйва, не должно было случиться. Взгляды Аниты и Бурцена встретились. Длилось это какое-то мгновение. Масграйв не сомневался, что лишь он один, да и то потому, что находился совсем близко, мог видеть сразу оба лица, заметил эту встречу взглядов.
С той минуты и возникло у Терри Мисграйва предчувствие беды. В этом он не обманулся. Обманулся в другом - все, что заметил он, заметила и Елена Бурцен...
Ветер, потянувшись к пустыне, прошелся теплой ладонью по вихрастым кустарникам, дружелюбно колыхнул травинки, пригладил песочные куличики дюн. Потом он несколько раз прогулялся туда-обратно, с каждым разом становясь все резче и жестче, зацепился за самый высокий холм и освирепел. Подхватил пригоршню песка, раскрутил, швырнул на куст, где укрылась птица. Куст сразу же поглотила дюна. Ветер не утихомирился, а принялся взметать песок с новой силой.
9
Континент закрутился в песчаной буре. От холма к холму метались яростные смерчи, и там, где они приносились, исчезал и песке кустарник, свеженасыпанные дюны взмывали в воздух белесой пылью, обнажая искореженные, спекшиеся стволы деревьев. Спустя некоторое время на стволах, внешне совсем безжизненных, набухали узлы, оттуда проклевывались свежие побеги. Но ветер иногда возвращался, словно вспомнив о чем-то, подхватывал ожившее дерево и нес его через весь континент, пока оно не цеплялось за какое-то другое растение или ветру самому не надоедала его игрушка. Самые упорные вихри пробивались через многорядную кустарниковую изгородь к пересохшему озеру, но, растратив все силы на прорыв, умирали, и лишь жалкие щепотки песка попадали на окаменелое дно.
Пока кибер перетаскивал из модуля наши вещи, я с Набилем обошел форстанцию. Много времени это не заняло: не считая подсобных помещений, бункер представлял собой центральный зал, который считался таковым лишь по названию. На деле это был всего-навсего "пятачок" культурно-бытового назначения семь на семь метров. К "залу" примыкал крохотный водный павильончик с запасом воды и регенератором. Вокруг десяток комнаток-клетушек с отдельными выходами в зал. В комнатах было серо и безлико: койка, шкаф, стол с переговорным устройством, два стула. Словно и не жили здесь никогда люди, не смеялись, не спорили...
