Вадим Юрьевич вновь, как и в прошлый раз, приступил разыгравшегося в прихожей бульдога и провел меня в кабинет. Кабинет у него был солидный, оборудованный словно по описаниям из книг о прошлых веках - с застекленными шкафами темного дерева от пола до потолка, забитыми книгами; с креслами и обширным письменным столом с антикварного вида лампой и каменными статуэтками; с тяжелыми черными шторами, закрывающими окно, и мрачного вида картиной на стене, изображающей, по-моему, что-то вроде Страшного Суда; в интерьер не вписывалась, пожалуй, только портативная пишущая электромашинка "Ятрань" на тумбочке у окна. Блюдо я заметил сразу - оно находилось на столе, увенчивая собой стопку книг, окруженную исписанными листами бумаги.
- Садитесь, Андрей. - Вадим Юрьевич указал на кресло, собрал со стола эти исписанные листы и сел в кресло напротив. - Хотите кофе?
Я отрицательно качнул головой и нетерпеливо подался к нему. Эксперт перебрал листы, взглянул на меня и неожиданно улыбнулся широкой улыбкой ковбоя и шерифа.
- Могу вас поздравить, Андрей. Моя предыдущая оценка раритета оказалась несколько поспешной. Мы имеем дело именно с раритетом. Даже не прибегая к лабораторному исследованию, из анализа текста можно с очень высокой степенью вероятности предположить, что возраст блюда никак не менее трех тысяч лет. Истинного блюда, а не той оболочки, под которой скрыт его первоначальный облик. Да, не менее трех тысяч лет, - повторил Вадим Юрьевич, с удовольствием глядя на меня. - Можете сами убедиться; сейчас я вам покажу ближневосточные источники, а потом сравним с египетскими сообщениями.
Он потянулся было к книгам на столе, но я остановил его.
- Вадим Юрьевич, я не сомневаюсь в вашей правоте. Меня интересует текст. Что там написано?
Эксперт не добрался до книг и вновь повернулся ко мне. У него было несколько изумленное лицо, но потом он улыбнулся и притронулся ладонью ко лбу.
- Ах, да, вы ведь специалист в несколько иной сфере. Видите ли, Андрей... - Он пошевелил пальцами и задумчиво прищурился, глядя на пол; у меня возникло впечатление, что он размышляет, как бы объяснить мне что-то в доступной форме. - Может быть, сравнение будет неудачным, но мне извинительно - в компьютерном деле я не профессионал. Вот, допустим, залезу я в какую-нибудь вашу компьютерную программу, да? И ведь, наверное, ничего в ней не пойму, не зная других программ. Вроде бы каждый знак в отдельности понятен, а если все в целом взять - какая-то абракадабра получится. Какой-нибудь "зеленый снег свистит беззвучным ухом". Да?
- Ну почему же... - начал я, но Вадим Юрьевич не дал мне пуститься в объяснения.
- Это я просто к примеру, Андрей. Возможно, пример неудачный. Я к тому, что если дать вам сейчас мой перевод надписи на вашем блюде, дословный перевод, то получится именно "беззвучно свистящий глазом зеленый снег".
- Ухом, - машинально вставил я.
- Ну да, ухом, глазом - какая разница! - Вадим Юрьевич махнул рукой. - Чтобы понять смысл, нужно, как минимум, во-первых, владеть информацией о сходных текстах из других источников - я не говорю "аналогичных", я говорю "приблизительно сходных"! Во-вторых, разбираться в оттенках значения того или иного слова - "парк осенний гол" и "забили третий гол". В-третьих, иметь представление о символике слов и словосочетаний, знать, что именно в каждом случае подразумевается. То есть понимать их истинное значение. Представьте, что вы иностранец и вам попался текст с такими, скажем, оборотами: "валять дурака"; "дело в шляпе"; "вешать лапшу на уши"... Поймете ли вы, иностранец, абсолютно незнакомый с русским языком, подлинное значение этих выражений, даже если будете пользоваться словарем? Вы переведете дословно - и останетесь в недоумении, причем здесь лапша на ушах.
А теперь представьте, - увлеченно продолжал Вадим Юрьевич, - что вы имеете дело не с элементарным текстом типа "мама мыла раму", а с текстом литературным, с ритмической прозой на грани поэзии, изобилующей метафорами, аллегориями и, возможно, гиперболами... А речь идет именно о таком тексте. - Он кивнул на блюдо. - Смог бы понять древний грек, о чем говорит, например, Пастернак, попадись этому греку для перевода ну хотя бы такие строки: "Пути себе расчистив, на жизнь мою с холма сквозь желтый ужас листьев уставилась зима"? Да наш грек с ума бы сошел от этого "желтого ужаса"! А Хлебников? "Они в голубое летеж, они в голубое летуры. Окутаны вещею грустью, летят к доразумному устью, нетурные крылья, грезурные рты! Незурные крылья, нетурные рты!" Что поймет здесь наш переводчик?
Я решил промолчать, поскольку вопрос, по-моему, был чисто риторическим.
- А возьмем хрестоматийный пример. Как вы думаете, Андрей, какое понятие кроется за вот такими словами: "метатель огня вьюги ведьмы луны коня корабельных сараев"?
Я пожал плечами. Для меня это действительно было "зеленым снегом, свистящим молчаливым ухом".
- Воин! - Вадим Юрьевич поднял палец. - Цепочка этих слов обозначает воина, бойца. Это древнескандинавский многоступенчатый кеннинг. Если знаешь, разобраться нетрудно: конь корабельных сараев - корабль; луна корабля - щит; ведьма щита - копье; вьюга копий - что? Битва. Огонь битвы - меч, а метатель меча - воин. Все очень просто. Но без чутья, без нюха тут никак не обойтись. И это будет мое "в-четвертых"... Ваш текст, Андрей, можно пересказать, как говорится, своими словами, можно изложить его смысл, потому что взятый сам по себе он вам ничего не скажет. Это похлеще "зеленого снега".
- Так мне именно это и нужно, Вадим Юрьевич! Именно смысл и нужен.
Эксперт положил листки на пол возле меня, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
- Тогда позвольте еще немного общих положений. Как мы недавно узнали, существует весьма и весьма древняя теория, именуемая Учением трех мудрецов Джавайи о великом равновесии. Тексты обнаружены два года назад в Северной Африке. Согласно этому учению наша Вселенная является не единственной данностью, а просто последним на настоящий момент звеном в цепи предшествующих вселенных. Она устойчива исключительно благодаря тому, что в ней поддерживается абсолютное равновесие двух противоположностей, того, что мудрецы Джавайи обозначают, как "ран" и "хак". Эти понятия в самом общем смысле соответствуют нашим категориям Добра и Зла. Разумеется, я излагаю не само учение, а даю несколько отвлеченную и крайне упрощенную схему. "Рак" и "хак" распределены во Вселенной, конечно же, неравномерно, не так, как полосы на арбузе или красная и синяя полусферы детского мяча; они перемешаны, они вообще не существуют, так сказать, в чистом виде. Вселенная - это смесь "ран" и "хак"; по весу они равны друг другу. И пока это равенство соблюдается, Вселенная, балансируя на канате, сохраняет равновесие и может существовать. Если же "хак" начинает перевешивать, Вселенная, условно говоря, дает крен, соскальзывает с каната и падает, пополняя собой средоточие предшествующих миров, в которых царит абсолютное Зло, поскольку Добро после падения полностью уничтожается Злом... Так утверждают мудрецы Джавайи.
