– Смотрите: три планеты поменьше были разобраны, разъяты на части размножающимися машинами. Этот материал прошел обработку и направился через всю систему к газовому гиганту. Там поджидали другие машины, превратившие три луны Рух в колоссальные фабрики. Устройства эти пожирали мегатонны щебня в секунду и выплевывали высокоорганизованные устройства. Они создали колоссальное металлическое кольцо вокруг гиганта, невероятно плотное и прочное. Оно заметно и на снимках, вот тончайшая линия – но поверьте на слово, оно в дюжину километров толщиной. В то же самое время машины опустили трубы из подобного материала в атмосферу Рух.
– И кто же всем этим занимается? – спросили из зала.
– Не кто, а что. Машины созданы не людьми, – в этом правительство уверено. У него есть и версия насчет происходящего. Дело в Силвесте. Это в результате его действий сюда прилетели машины.
– Как в свое время их привлекли амарантийцы?
– Возможно. Судьба амарантийцев сразу приходит на ум. Но в нашей звездной системе нет никаких признаков случившегося ранее демонтажа планет, и нет очевидных дыр в плоскости эклиптики, где когда-то могли находиться газовые гиганты. С другой стороны, это могло случиться миллионы лет назад, и ингибиторы уже подчистили за собой, убрали следы.
– Ингибиторы? – спросил бородач, в котором Торн узнал безработного палеоботаника.
– Так правительство называет чужие машины. Не знаю, откуда взялся термин, но он вполне отражает суть.
– А что эти машины с нами сделают? – спросила женщина с жутко испорченными зубами.
– Не знаю. – Торн стиснул края кафедры.
Он чувствовал, что настроение собравшихся за последнюю минуту сильно изменилось. Так бывало всякий раз, когда люди осознавали происходящее. Узнавшие о странном объекте в небе неизменно бывали напуганы. Никто не счел его предвестием чего-то доброго. Правда, бо́льшую часть года с широты Кювье, где все еще жила львиная доля населения, рассмотреть объект было невозможно. Но теперь он ясно различался в вечернем небе.
Правительственные эксперты предлагали свои мнения по поводу его природы. Во-первых, теперь никто не спорил с его искусственным происхождением, хотя поначалу его считали странным, но естественным катаклизмом. Кое-кто утверждал, что его сотворили люди – сочленители или какая-нибудь новая, особо агрессивная группа ультра. Самые мнительные – правда, таких нашлось не много – подозревали участие триумвира Илиа Вольевы. Но большинство пришло к правильному выводу: это пришельцы и виновен в их появлении Силвест.
Но правительственные эксперты имели доступ лишь к скудным данным. Они не могли взглянуть, как Торн, на чуждую машинерию вблизи.
А у Илиа Вольевой и Аны Хоури появились свои теории насчет цели ингибиторов.
Когда кольцо вокруг газового гиганта сомкнулось, его магнитосфера претерпела разительные перемены. Возникло интенсивное квадрупольное поле, на порядки сильнее естественного поля планеты – и распространяющееся намного дальше в пространстве. Причем распределение поля ясно указывало на его искусственность: оно генерировалось токами, которые шли по проводникам – огромным металлическим кольцам, уложенным вдоль параллелей гиганта, словно обмотка ротора.
Процесс укладки Илиа и Ана наблюдали собственными глазами. Видели, как уходят в атмосферу тысячекилометровые витки. Но как далеко те погрузились, осталось неясным. Наверное, прошли сквозь океан жидкого металлического водорода и соприкоснулись с ядром – небольшим, но чрезвычайно богатым металлами. Если так, то, управляя током в витках, можно изменять вращение ядра планеты.
Кольцо вокруг планеты вызвало мощный электрический ток между полюсами; он проходил через тело планеты и достигал кольца через облака магнитосферной плазмы. Взаимодействие между токами, идущими по кольцу и через планету, заставляло меняться угловой момент колоссальной обмотки.
В результате газовый гигант стал раскручиваться.
Процесс разгона продолжался бо́льшую часть года и привел к катастрофическим последствиям. По мере ускорения центробежные силы увеличивались, и гигант все ближе подходил к порогу, когда гравитация уже не могла поддерживать его целостность. За шесть месяцев половина атмосферной массы улетела в космос, образовав уродливую околопланетную туманность. С Ресургема она казалась расплывчатым пятнышком в небе. Лишенный давления тяжелых слоев атмосферы, океан жидкого водорода вскипел – а высвобождающуюся энергию ингибиторская техника аккумулировала и расходовала на дальнейшее ускорение планеты. Оболочка металлического водорода тоже претерпела изменения, причем еще более радикальные. Процесс разборки гиганта продолжался безукоризненно.
В конце концов осталось лишь тектонически нестабильное ядро, вращающееся со скоростью, близкой к порогу саморазрушения. Машины окружили его, спешно обрабатывая. В туманности обнаружились регулярно расположенные сгущения, намечались некие структуры, размерами превышающие планеты.
– Я не знаю, что происходит, – повторил Торн. – И вряд ли кто-нибудь знает. Но версия у меня есть. До сих пор происходящее было строго иерархичным. Машины могущественны, но не всесильны. Они не смогли начать непосредственно с газового гиганта, им потребовались инструменты – и для того они разнесли на кусочки три планеты. Ингибиторам нужно сырье. Похоже, с энергией у них нет проблем. Может, ее качают прямо из вакуума. Но создавать энергию, очевидно, не могут – по крайней мере, в необходимом для них количестве и качестве. Потому они вынуждены действовать постепенно, этап за этапом. Теперь они разработали и газовый гигант, высвободив процентов десять общей массы системы. Судя по уже виденному нами, эту массу ингибиторы используют для постройки. Что именно они сооружают, я не знаю, но могу предположить. Осталось лишь одно космическое тело, превышающее газовый гигант, стоящее на более высокой ступеньке иерархии, – наше Солнце. Думаю, его хотят разобрать.
– Да вы шутите! – крикнул кто-то.
– Если бы. Думаю, должна быть причина, по которой машины не разломали Ресургем. И она, мне кажется, очевидна: машинам это и не нужно. Вскоре – и, возможно, гораздо скорее, чем мы полагаем, – у них не будет повода беспокоиться. Мы исчезнем. Они разберут звездную систему на части.
– Нет! – раздался испуганный возглас.
Торн принялся объяснять, готовый рассеять вполне понятные сомнения. Делать это приходилось далеко не в первый раз. Торн знал: масштабы бедствия будут осознаны далеко не сразу. Поэтому он сначала рассказал про шаттлы, чтобы у людей осталась надежда. В близость мировой катастрофы легче поверить, если существует способ от нее спастись. А он существует! Нужно лишь поверить, набраться мужества и поддержать Торна.
Но затем Торн понял: выкрик «Нет!» не имел отношения к ингибиторам и будущей гибели Ресургема.
Человек закричал, потому что в двери ворвалась милиция.
Хоури велела Торну вести себя так, словно его жизнь подвергается реальной опасности. Его задержание должно выглядеть настоящим на все сто процентов. Чтобы план заработал – а он должен заработать, другого пути нет, – люди должны поверить. Поэтому нужно драться – и быть готовым к побоям.
Торн прыгнул со сцены. Милиция явилась в масках, скрывающих лица. В руках баллончики с газом, шокеры. Милиционеры двигались тихо и быстро среди ошеломленной, напуганной публики. Торн бросился к аварийному выходу. В двух кварталах отсюда его ждет машина, и кое-кто из собравшихся знает об этом.
Черт, все должно выглядеть реально. По-настоящему.
Заскрипели по полу ножки стульев – люди спешили встать. Затрещали газовые гранаты, зажужжали, защелкали шокеры. Кто-то кричал, металл врубался в кость. Мгновение оцепенелой тишины сменилось какофонией. Людей мгновенно обуяла дикая паника, всякий старался вырваться наружу.
Но аварийный выход тоже заблокировали – оттуда лезла милиция.
Торн закашлялся, рассудок неожиданно захлестнуло страхом, мощным и неодолимым, как желание чихнуть. Таково воздействие пугающего газа: хочется забиться в угол, скорчиться и сидеть очень тихо. Но Торн пересилил себя. Схватил стул, поднял над головой, готовый встретить набегающих милиционеров.
Но в мгновение ока, не успев понять как, очутился на коленях, а потом и на четвереньках, а милиция колотила дубинками – умело, аккуратно, чтобы наставить синяков, но не сломать ни единой важной кости и внутренние органы не отбить.
Краем глаза он заметил, как группа милиционеров набросилась на гнилозубую женщину, лупя во всю мочь, будто стая разъяренных ворон.
Дожидаясь, когда «певец» закончит строить себя, управляющий разум игриво копался в многослойной памяти своих предыдущих перерождений.
Управляющий разум не был локализован в одной черной машине – тогда орган, концентрировавший опыт и знания ингибиторов, был бы слишком уязвимым. Но когда их рой слетался к месту, требующему зачистки, – как правило, объему пространства не больше нескольких световых часов в поперечнике – из множества недоразумов формировался единый, распределенный по множеству составляющих разум. Происходящее со скоростью света общение связывало косные элементы, и по ним распространялись неторопливые, обстоятельные мысли. Быстрая обработка информации поручалась отдельным элементам. Глобальные мыслительные процессы по необходимости протекали медленно – но этот недостаток ингибиторам особо не вредил. Они никогда в своей истории не пытались соединить отдельные элементы сверхсветовой связью. В коллективной памяти черных машин содержалось слишком много угрожающих сведений об опасности экспериментов со сверхсветовым перемещением. Целые разумные расы были стерты из галактической памяти из-за единственной глупой попытки нарушить причинность.
