Надежда угасла.
— Тогда сделай это сейчас! Не тяни…
Фаргел повернул голову, чтобы остудить рядом летящего юнца взглядом своих задумчивых глаз. Очень добрых, кстати. И как я этого раньше не замечал?
— Я не хочу тебя убивать. Пока еще есть время — может, что-нибудь придумаю.
Надежда вернулась. Конечно, он придумает! Фаргел — умница! К тому же великолепно знает Кодекс вампиров. В нем наверняка есть лазейка.
— О чем ты? — спросил я, воодушевившись.
— У вампиров Учитель несет полную ответственность как за выбор ученика, та и за то, что этот ученик делает. Если нужно наказать смертью, именно Учитель должен это сделать. Поневоле становишься более мудрым при выборе очередного ученика, более беспристрастным в спорах с другими.
— У тебя раньше были ученики?
Вообще-то Фаргел как-то обмолвился… или что-то навело меня на мысль, что я — первый, но теперь я уже не был в этом уверен — откуда ему знать, что становишься более мудрым и беспристрастным? К первенцу-то всегда привязываются. Наверное.
— …Это имеет значение? — негромко спросил Фаргел, выдержав паузу.
«Еще какое! Вдруг их тоже приговаривали к смерти!»
Однако вслух я сказал иначе:
— М-м… Наверное, нет.
— У меня никогда не было учеников. — тихо проговорил наставник. — Право иметь Ученика — прерогатива Старейших. Все остальные новообращенные — просто рядовые вампиры.
— А — Ученики? Они что, как-то выделяются?
— Ученичество — обязательное условие для того, чтобы стать Старейшим. Но — не главное. Вампир должен уметь контролировать свои чувства, интересы Совета ставить выше собственных, иметь быстрое и гибкое мышление, быть жестоким и осторожным.
— Значит… — поглощенный открывшейся перспективой, проговорил я, — в перспективе я могу стать Старейшим?
— В перспективе ты уже мертв, — осадил Фаргел, — если мы срочно что-нибудь не придумаем.
Вот так с размаху — с небес, да об матушку Землю хрясь! Сам виноват: нашел время слюни распускать! Кста, а оно мне надо, членство в Совете?
— А почему у тебя раньше не было учеников? Ты стал Старейшим после победы над Фельве, а это было…
— Фельве отнял у меня самое дорогое, — лицо Фаргела как-то огрубело, — мою дочь. Я поклялся никогда не заводить привязанностей. Так легче. Не чувствуешь боли утраты.
— И… что изменилось? — осторожно спросил я. — Почему ты взял ученика?
— Мои знакомые, — Старейший невесело усмехнулся. Помедлил, и с заметным напряжением в голосе договорил. — Изменились знакомые. Мир подарил мне тебя.
Сначала я решил, что ослышался. Или что-то не понял. Или все правильно понял, но сам Старейший малость тронулся умом. На фоне переживаний. Слегка поломался. Угу.
На всякий случай я уточнил:
— Чего?
— Мир подарил мне тебя, — грустно и в то же время ласково повторил Фаргел. — Мою дочь.
Я — девочка?? Надо как следует осмотреть себя при случае. Да он бредит!!
— Помнишь, ты утверждал, что ты Фельве в новом воплощении? Ты не похож на него: у друда были другие ценности, другой характер, он мысли иначе! Ты похож на мою дочь.
Ну да, конечно. Я похож на его дочь. У нее даже прическа была точно такой же. Старик спятил!
— Не физически, конечно, — добавил Старейший, потому что я таки не утерпел и начал себя разглядывать, — духовно похож. Ты говоришь точно так же, как говорила она. В тебе ровно столько же хитрости и упрямства. Помнишь, я говорил, что знаю тебя лучше, чем ты сам? Только поэтому я позволил тебе довести до конца схватку с Вэлом и Жаком. Я знал, что ты победишь.
— Аоум, — только и сказал я.
— Сейчас ты думаешь: «Неужели вся благосклонность этого Старейшего появилась потому, что я похож на его дочь?»
Отрицать было бессмысленно. Я кивнул.
— Так оно и есть, — сообщил Фаргел. — Правда, в тебе есть то зерно, которое делает людей… Человеками.
— Я уже НЕ человек.
— Думаешь? — Фаргел иронически сдвинул брови. — Кто же ты?
— Я… гхм… вампир.
Фаргел делано удивился:
— Неужели? Самый что ни на есть типичный вампир?
«И чего привязался? Кровь пью, клыки есть, летать умею»
— Да, — смиренно ответил я.
— Только по плоти, — возразил Старейший. — А по духу? Вот Даулет — вампир.
«А мне, значит, еще расти и расти?»
— Кто же я тогда?
— Охотник или будущий друд. Или еще один Фаргел. Как сам решишь.
— Будущий друд?
— А что, не похоже?
Под таким углом я свою жизнь еще не рассматривал. Друд — это вампир, который пьет кровь вампиров. А я, хм… смертных — ни одного не тронул. Ну, почти не тронул: в конце концов, та троица жива осталась. А что охотник однажды пострадал — так то я защищался. Выходит, я на самом деле не рассматриваю смертных в качестве пищи. Но кушать-то хотелось! И слюнки бегали не при виде вампиров.
Обмозгую это на досуге! Пока есть дела поважнее.
— Почему Карини сказала, что у тебя есть ровно сутки?
Фаргел помолчал, собираясь с мыслями.
— Существует ряд проступков, которые наказываются смертью. Это помощь охотникам; или действия, которые приводят к тому, что обыватели знают: вампиры существуют; или неподчинение воле Совета…
— Я уже триста раз должен быть убит, — проворчал нарушитель.
— Лучше поздно, чем никогда, — невесело пошутил Фаргел. — Я не закончил. Если проступок совершает ученик, его Учитель должен сам осуществить наказание. Это должно произойти в течение суток с момента вынесения приговора.
— Почему?
— Не почему, а зачем. Чтобы жертва не знала, когда будет нанесен удар, не смогла оказать сопротивления. На самом деле это — формальность: ни один ученик не сможет одолеть Старейшего.
— Значит, — медленно проговорил я, — ты должен убить меня в течение суток. И можешь сделать это в любой момент. Что, если ты не исполнишь приговор? Что случится тогда?
— Старейшие покончат со мной, а потом будут неумолчно бурлить, кого отрядить на твои поиски. Может быть, это займет у них целую неделю. Но, в любом случае, это будет кто-то достаточно сильный.
— Откуда ты знаешь?
— Были прецеденты, — чему-то усмехаясь, ответил Фаргел. — Но убивать тебя я не стану.
— Это может быть сказано с целью отвлечь внимание, — капризно заметил я.
— Может, — иронично заметил Учитель. — Проще поверить: оно тебе надо, лишнее беспокойство?
Я со скрипом почесал затылок. На губах Фаргела заиграла очередная усмешка. Издевается?
— Если ты знал, что за сопротивление посланникам Совета меня ждет казнь, почему не вмешался раньше, когда все можно было предотвратить?
