Василий-Жюли фыркнул. И сочинил изображение: рядом с метровым кубом «геликона» появляется какое-то невообразимое устройство из гнутых трубок, потом второе, третье… Одно страшней другого и все п л ю ю т с я…
«Хочешь сказать, если потомки рассекретились, то уже пойдут ва-банк, Жюли? Им, типа, нечего терять, они тут по-любому засветились и будут бить по энергетическому экрану, пока «ключа» не подберут?»
«Жюли права, Миранда. Вполне возможно, нас — достанут. Раньше они использовали лишь оружие из этого времени, даже насчет пуль заботились. Сейчас… Пойдем! — беря под управление тело, Журбин сбежал с крыльца. — Если они начнут п р о б и в а т ь с я, их будет уже не остановить — природа человека неизменна. Мы любим самозабвенно ковыряться в непонятках. Начнем — не остановимся пока до дна не доберемся, не разрушим!»
Подбежав к черте, отмеченной висящими в воздухе пулями, Арсений-Миранда крикнул роще:
— Мне нужен кто-то из начальства! Здесь есть майор Шинатискайтис?! Пусть подойдет, поговорим!
Минуты полторы ничего не происходило. Журбин-подполковник глотку попусту не драл, знал, что его услышали и совещаются. Возможно с руководством в будущем сносятся. (Ребята продвинутые, раз умеют проникать физически сквозь время, умеют и контакт поддерживать.)
Потом на поле появилась группа из пяти мужчин.
Завязая в снегу, потомки шли к предкам из разных времен. Трое были с автоматами, один с винтовкой. Идущего впереди седовласого мужчину с квадратной челюстью напарники опознали как Шинатискайтиса.
Журбин-Хорн молча смотрел на приближающуюся группу. Рядом кот переминался. Гудел тихонько.
Мужчины подошли к бревну.
— Я майор Шинатискайтис, — ожидаемо представился седой. — Что вы хотите нам сказать?
— Мы предлагаем перемирие, — заговорил Журбин. — Перевес на нашей стороне, мы для вас — недосягаемы. И уйдем невредимыми. Но мы хотим договориться.
— Вы уверены в том, что недосягаемы? — поднял брови хладнокровный Шинатискайтис.
— Абсолютно. Портал непроницаем. Нас защищает существо, с которым вам не справиться.
— Тогда зачем вам перемирие?
— Нас беспокоят люди, пришедшие сюда из будущего. Островные жители уйдут, но вы ударите по современникам Миранды и Жюли. Если уже не ударили…
— Не ударили. Еще надеемся устранить проблему в прошлом.
— Так я и думал. Майор, зачем вам кровь, если проблему можно решить миром?
— К примеру? — на словно вырезанном из камня лице Шинатискайтиса отразилась толика заинтересованности.
— Вам будет достаточно обещания, что я уведу своих людей в иную параллель и мы никогда не пересечемся и доставим вам беспокойства?
— Мне жаль тот мир, в котором вы появитесь, — парировал майор.
— Портал меня послушает и подберет нам мир, в котором нет ни департамента, ни злобных потомков из более далеких времен. Мы никого не побеспокоим. Мы будем просто — жить.
Майор помедлил с ответом. Чуть сощурив глаза стального цвета внимательно поглядел на Журбина-пришелицу:
— Вы так в себе уверены, Журбин… Арсений, а вы не хотите с нами сотрудничать? Мы заинтересованы в человеке с вашими способностями…
— Майор. Вы плохо начали.
— Согласен, — кивнул Шинатискайтис. — Но ваши способности и р а з у м н а я связь с энергетическими существами стали неожиданностью. Пока мы разобрались в чем дело — из этого времени стали поступать сигналы о пространственно-временных физических телепортациях, — и пустили ситуацию в режиме «Здесь и Сейчас», произошли досадные для всех события…
— Майор, вы вот это называете «досадными событиями»? — Арсений-Миранда указал глазами на сползшие со «стекла», расплывшиеся по снегу кровавые пятна, полчаса назад бывшие двумя агентами.
— Журбин, наш разговор транслируется моему начальству, идет мгновенная аналитическая обработка данных, поверьте — мы умеем быть гибкими. Вы заинтересовали нас — живым.
Журбин скрутил из пальцев кукиш и не без мстительного удовольствия показал его майору:
— Вот это, видел? Я уйду из этого мира, уведу с собой людей, очищу моего энергетического друга от «водорослей» и он тоже — исчезнет. А может быть, вместе с ним с Земли исчезнут и все его сородичи. Такие же порталы, расселенные по этой планете, навсегда уйдут с Земли. Думаю, им неинтересно жить в мире, который стал к ним так враждебен.
Шинатискайтис нахмурился:
— Вы говорите это от лица энергетических существ? Вы так хорошо их понимаете и контактируете?
— Да!
Арсений блефовал. Но он спасал людей. И странного приятеля, «завязшего» в овраге.
— Мы должны с вами договориться, — решительно произнес майор. — Простите нас за досадные недоразумения, мы согласны на все ваши условия и готовы к любым уступкам.
— Я должен посоветоваться с друзьями. Ждите.
Журбин повернулся к потомкам спиной и пошел к дому Кукушкиных.
«Сень, я надеюсь, ты майору не поверил?»
«Я что, похож на идиота?»
Навстречу шагающему по улице Арсению-Миранде, вдоль сугробов настороженно двигались три человека — все что осталось от группы, отбивающейся от потомков на противоположной околице поселка. Агенты не стреляли, но держали парня и кота на мушках.
— Свои! Спокойно! — крикнул Сенька. — Смит и Ямамото с нами!
* * *
— Я хочу чтобы меня стерли.
Безжизненный холодный голос Марьи врезался в горячий диспут, как скальпель. Рассек до тишины.
Все повернулись к девушке, сидевшей в углу избы-читальне рядом с обнимающей ее мамой Зоей. Марья заговорила впервые за несколько часов. Она не участвовала в обсуждении, казалось не слышала о чем рассказывал Журбин-пришелица, не вносила предложений — коих было множество! — но ее слова поставили большую точку в обсуждениях.
И с девушкой никто не посмел спорить. Она имела право забыть о том, что натворили ее руки.
Все молча смотрели на Марью. Зоя крепко-крепко сжала пальцами плечо дочери, умоляющее глядела на мужа. Борис Завьялов (да и все прочие) понял, что Зоя останется с дочерью, какое бы решение не приняли ее муж и сын.
— А знаете, — неожиданно, с непонятным облегчением заговорил брат Марьи, — я бы не отказался от хорошей лаборатории и парочки помощников для экспериментов и расчетов… Надоело, знаете ли, коллайдер на коленке мастерить, — усмехнулся хроно-личность. — Журбин, как думаешь, ты сможешь договориться с потомками, чтобы меня чуть-чуть п о д т е р л и, а? Не хотелось бы, чтобы память полностью стирали, в ней есть кое-какие интересные задумки.
Прежде чем серьезно задумавшийся над непростым вопросом Журбин успел ответить, с сыном заговорил отец:
