Ознакомительная версия.
— Уверен, что сможете, но зачем? Во всей этой каше призов не осталось. Самый крупный исчез. Вы не можете изолировать Барраяр. Вы не можете сохранить вашу тайну или прикрыть тех, кого оставили на Комарре. Единственное, что вы можете сделать, это убить еще несколько невинных людей. Великие цели могут претендовать на большие жертвы, это верно, но ваши возможные награды постепенно усохли.
Все, хватит на них давить. Наоборот, сбавим прессинг.
— Не для того мы прошли через все это, — прохрипел Каппель, утирая глаза руками, — чтобы вручить величайшее оружие века барраярцам.
— Так оно уже у нас. Хотя как оружие эта штука имеет на данном этапе ряд существенных дефектов. Но доктор Рива говорит, что есть свидетельства, что из п-в-туннеля выходит больше энергии, чем входит туда. Что предполагает дальнейшее мирное использование, когда явление будет изучено лучше.
— Правда? — Судха даже выпрямился. — Как она это вычислила? Какие у нее получились цифры?
— Судха! — неодобрительно воскликнула Фоскол. Госпожа Радоваш поморщилась, а Судха нехотя замолк, пристально, слегка сощурясь, глядя на Майлза.
— С другой стороны, — продолжил Майлз, — до тех пор, пока дальнейшие исследования не покажут, что закрыть п-в-туннель действительно невозможно, ни один из вас никуда не двинется, особенно на планеты за пределами империи. Это как раз одно из ужасных военных решений. И боюсь, исходит оно от меня.
«Фор-леди — не расходный материал», — сказал он Форгиру. Он лгал тогда или солжет сейчас? Майлз и сам толком не знал. Может, комаррцы тоже не догадаются.
— Вы все, безусловно, отправитесь в барраярскую тюрьму, — продолжил он. — Договор с дьяволом о том, чтобы стать фором, включает в себя элемент, который многие, включая и некоторых форов, не замечают. Он гласит, что наши жизни предназначены для жертвы. Никакие угрозы, никакие пытки, никакое медленное умерщвление, которым вы можете подвергнуть захваченных вами барраярских женщин, не изменят вашей судьбы.
Правильно ли он выбрал путь? На головиде их лица выглядели непропорционально, расплывчато, и было трудно прочесть выражение. Майлз пожалел, что не может вести этот разговор лицом к лицу. Половина скрытых подсказок, такие, как положение тела, жесты, оказалась недоступна. Но предстать пред ними лично означало пополнить ряды заложников, а это вряд ли способствовало бы разрешению проблемы. Майлз вспомнил женскую руку, выскользнувшую из его пальцев и исчезнувшую в тумане. Он бессильно сжал кулаки. «Больше никогда», — ты говорил. «Не расходный материал», — говорил. Майлз пристально вглядывался в лица комаррцев, пытаясь прочесть на них хоть что-нибудь: верят, не верят, насторожились, расслабились.
— В тюрьме есть определенные преимущества, — убедительно заговорил он. — Некоторые тюрьмы довольно комфортабельные, и в отличие от могилы из них когда-нибудь, со временем, выходят. А теперь я предлагаю вам в обмен на безоговорочную капитуляцию и дальнейшее сотрудничество лично гарантировать вам жизнь. Не свободу, обратите внимание. С этим придется подождать. Но время проходит, на смену старым кризисам приходят новые, у людей меняются взгляды. У живых, во всяком случае. Опять же существуют амнистии по случаю крупных событий. Рождения императорского наследника, в частности. Сомневаюсь, что кому-либо из вас придется просидеть в тюрьме полных десять лет.
— Какое заманчивое предложение! — ядовито бросила Фоскол.
Майлз позволил себе приподнять бровь:
— Зато честное. У вас больше шансов получить амнистию, чем у Тьена Форсуассона. А пилот грузовика уже не порадуется встрече с детьми. Я тут заново просмотрел результат ее аутопсии, я не говорил? Результаты аутопсии всех погибших. Если у меня и есть угрызения совести, то лишь из-за того, что я лишаю семьи погибших на отражателе возможности добиться справедливости. За такое убийство положен гражданский суд.
После этих слов даже Фоскол отвела взгляд.
Отлично. Продолжим. Чем больше времени он займет, тем лучше, к тому же они его слушают. До тех пор, пока он не дает Судхе отключить комм, он таким образом добивается своего рода успеха.
— Вы все время поносите барраярскую тиранию, но почему-то мне кажется, что вы, ребята, не провели всекомаррского голосования, когда намеревались запечатать — или украсть — их будущее. А если бы провели, то вряд ли посмели бы. Двадцать лет назад, может, и пятнадцать вы и получили бы поддержку большинства. Но даже десять лет назад уже было поздно. Неужели ваши сограждане захотели бы запечатать навечно ближайший рынок и потерять там торговлю? Потерять всех родственников, переехавших на Барраяр, и своих внуков полубарраярцев? Ваш торговый флот обнаружил, что барраярский военный эскорт ой как им полезен, причем довольно часто. Так кто же здесь настоящий тиран — грубые барраярцы, которые, пусть и неловко, стараются включить Комарру в свое будущее, или комаррские интеллектуалы, которые Желают исключить всех и вся, кроме себя самих? — Майлз сделал глубокий вздох, чтобы подавить закипающий гнев, сознавая, что балансирует на лезвии ножа. Осторожно, осторожно. — Так что единственное, что нам остается, это спасти как можно больше жизней из обломков.
Через некоторое время госпожа Радоваш спросила:
— Как вы можете гарантировать нам жизнь?
Это были первые слова, что она произнесла за все время. До этого она лишь внимательно слушала.
— Моим приказом как Имперского Аудитора. Только император Грегор может его отменить.
— А почему император Грегор этого не сделает? — скептически поинтересовался Каппель.
— Ему все это очень не понравится, — честно ответил Майлз. А мне придется ему обо всем этом докладывать, помоги мне Боже… — Но… если я дам слово, не думаю, что он станет возражать. — Помолчав, Майлз добавил: — Или мне придется подать в отставку.
— Как приятно нам знать, что после нашей смерти вы подадите в отставку! — фыркнула Фоскол. — Какое утешение!
Судха теребил губу, глядя на Майлза… на голоизображение, напомнил себе Майлз. Похоже, не только ему не хватает подспудных подсказок… Инженер молчал, размышляя… О нем?
— Ваше слово? — скривился Каппель. — Знаете, что оно для меня значит?
— Да, — резко ответил Майлз. — А вы знаете, что оно значит для меня?
Госпожа Радоваш склонила голову набок, и ее спокойный взгляд стал, если таковое возможно, более сфокусированным.
Майлз наклонился к комму:
— Мое слово — это единственное, что стоит между вами и ретивыми героями из Имперской службы безопасности, намеревающихся прорваться к вам сквозь стены. Им коридоры не нужны, знаете ли. Мое слово вынуждает меня придерживаться данной мною присяги Аудитора, которая в данный момент помогает мне не моргнув глазом выполнять долг, а я считаю его более ужасающим, чем вы можете себе представить. У меня только одна клятва. И она не может быть правдива в отношении Грегора, если ложна перед вами. Но если печальный опыт моего отца в том мерзком эпизоде в Солстисе и научил меня чему-то, то лишь одному — не обещать того, что не в моих силах. Если вы спокойно сдадитесь, я смогу удержать все под контролем. Если же службе безопасности придется захватывать вас силой, то возможно всякое. В возникшем хаосе и неразберихе перевозбужденные барраярские юнцы запросто способны перестрелять бешеных комаррских террористов.
Ознакомительная версия.
