Ознакомительная версия.
— Мое слово — это единственное, что стоит между вами и ретивыми героями из Имперской службы безопасности, намеревающихся прорваться к вам сквозь стены. Им коридоры не нужны, знаете ли. Мое слово вынуждает меня придерживаться данной мною присяги Аудитора, которая в данный момент помогает мне не моргнув глазом выполнять долг, а я считаю его более ужасающим, чем вы можете себе представить. У меня только одна клятва. И она не может быть правдива в отношении Грегора, если ложна перед вами. Но если печальный опыт моего отца в том мерзком эпизоде в Солстисе и научил меня чему-то, то лишь одному — не обещать того, что не в моих силах. Если вы спокойно сдадитесь, я смогу удержать все под контролем. Если же службе безопасности придется захватывать вас силой, то возможно всякое. В возникшем хаосе и неразберихе перевозбужденные барраярские юнцы запросто способны перестрелять бешеных комаррских террористов.
— Мы не террористы! — горячо запротестовала Фоскол.
— Да? Вам вполне удалось затерроризировать меня, — холодно отрезал Майлз.
Фоскол поджала губы, но Судха казался не столь уверенным.
— Если вы спустите на нас СБ, то все последствия будут на вашей совести! — бросил Каппель.
— Почти верно, — согласился Майлз. — Если я спущу службу безопасности, то это будет моей ответственностью. В этом и разница между «быть ответственным» и «держать под контролем». Я — ответственный, вы — держите под контролем, Представляете, как это меня пугает?
Судха фыркнул. Майлз невольно дернул уголком губ. Ага, Судхе такой расклад тоже знаком.
Фоскол наклонилась вперед:
— Все это треп и дымовая завеса. Капитан Форгир сказал, что за скачковым кораблем послали. Где он?
— Форгир лгал, как ему и положено по должности. Никакого скачкового корабля не будет.
Черт, вот оно! Теперь остается лишь два возможных варианта.
А их и прежде было только два.
— У нас двое заложников. Нам выкинуть одну из них в космос, чтобы доказать, что мы не шутим?
— Уверен, что вы совсем не шутите. А которая будет смотреть, тетя или племянница? — мягко поинтересовался Майлз, снова устраиваясь поудобнее. — Вы заявляете, что вы не чокнутые террористы, и я вам верю. Вы не террористы. Пока. А также вы не убийцы. Я принимаю, что все трупы, оставленные вами на пути, — чистая случайность. На данном этапе. Но я также хорошо знаю, как легко преступить эту черту. Прошу вас обратить внимание, что вы уже зашли предельно далеко. Следующий шаг автоматически превратит вас в точную копию того самого врага, которому вы дружно решили противостоять.
Он дал своим последним словам повиснуть в воздухе, чтобы до них получше дошел смысл.
— Думаю, Форкосиган прав, — неожиданно заявил Судха. — Мы подошли к концу игры. Или к началу следующей. Но на нее я не подписывался.
— Мы должны держаться вместе, иначе ничего хорошего не будет, — быстро сказала Фоскол. — И если нам придется кого-нибудь из них выкинуть в шлюз, то я голосую за эту бешеную кошку Форсуассон.
— Ты сделаешь это своими руками? — медленно произнес Судха. — Потому что я отказываюсь.
— Даже после того, что она учинила?
Да что, во имя Господа, вам сделала нежная Катриона? Майлз старался сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутренне замер.
Помолчав, Судха сказал:
— Похоже, это в конечном итоге не имеет значения.
Каппель и госпожа Радоваш заговорили разом, но Судха жестом остановил их. Он медленно выдохнул, как человек, скрывающий сильную боль.
— Нет. Давайте продолжим, как начали. Выбор простой. Остановиться сейчас и безоговорочно сдаться или решить, что Форкосиган блефует. Ни для кого из вас не секрет, что я хотел на время укрыться, чтобы попытаться еще раз позже. Вы знали об этом еще до того, как мы покинули Комарру.
— Мне жаль, что я голосовал тогда против тебя, — сообщил Судхе Каппель.
Судха пожал плечами:
— Ага… Ну, если мы собираемся заканчивать, то время пришло.
Нет, еще нет! — отчаянно думал Майлз. Это слишком резко. Есть время поболтать еще часов десять как минимум. Он хотел склонить их к сдаче, а не самоубийству. Или к убийству. Если они поверили ему, что их машина дефектна, а они, судя по всему, поверили, то им довольно скоро должно прийти в голову, что они могут удерживать в заложниках всю станцию, если они не исключают вариант самоуничтожения. Ну, если они сами до этого не додумаются, то уж он-то им точно подсказывать не станет. Майлз откинулся на стуле, грызя ноготь, и принялся наблюдать и слушать.
— Ждать в любом случае нечего, — продолжил Судха. — Риск растет с каждой минутой. Лена?
— Никакой капитуляции, — упрямо заявила Фоскол. — Мы продолжим. — И уже спокойнее: — Каким-нибудь образом.
— Каппель?
Математик долго колебался.
— Не могу смириться с тем, что Мария погибла зря. Держимся.
— Я сам… — Судха опустил свою широкую ладонь. — Стоп. Поскольку эффект неожиданности утрачен, все это не ведет никуда. Весь вопрос в том, это как быстро мы туда придем.
Он повернулся к госпоже Радоваш.
— Ой, уже моя очередь? Я не хотела оказаться последней.
— Ваш голос все равно решающий, — заметил Судха.
Госпожа Радоваш замолчала, уставясь в окно. На дверь шлюза? Майлз не удержался и проследил за ее взглядом. Она поймала его на этом, и он вздрогнул.
Вот теперь ты этого добился, парень. Жизнь Катрионы и твоя душа зависят от вшивого комаррского голосования акционеров. Как ты это допустил? Это не было запланировано…
Взгляд госпожи Радоваш снова вернулся к окну. Ни к кому не обращаясь, она заговорила:
— Прежде наша безопасность зависела от секретности. А теперь, даже если мы улетим на Пол, или Эскобар, или дальше, Имперская безопасность побежит за нами. У нас не найдется даже одной свободной минутки, чтобы бросить наших заложников. В изгнании или нет, но мы все равно будем пленниками, вечными пленниками. Я устала быть пленницей надежды или страха.
— Ты не была пленницей! — воскликнула Фоскол. — Ты была одной из нас. Я так думала.
Госпожа Радоваш поглядела на нее:
— Я поддерживала мужа. А если бы не поддержала, он был бы сейчас жив… Я устала, Лена.
— Может, тебе надо отдохнуть, прежде чем принимать решение? — заискивающе спросила Фоскол.
Взгляд, которым наградила ее госпожа Радоваш, вынудил Фоскол опустить глаза.
— Ты ему веришь, что установка дефектна? — спросила госпожа Радоваш Судху.
Судха нахмурился:
— Да. Боюсь, что так оно и есть. Иначе голосовал бы по-другому.
Ознакомительная версия.
