— Хорошо. Ладно.
Он заговорил. Не сводя глаз с большого экрана, не сводя глаз с Ушки, он стал рассказывать о том, как попал на Склад Готовой Продукции; о смерти Танка и Караско; о гибели Квартала и Города; о том, как нашел Принцессу; о том, как она повела их к Большому Городу; о Мамочке, оставшейся у Пастушат; о Могилках и кресте; о голоде и охоте; и о том, как умирал Колотун. Ной говорил подробно, каждое свое слово, направляя Ушки прямо в лицо. Он хотел, чтобы тот понял, осознал цену, отданную за то, чтобы два человека сидели здесь перед экраном.
Ушки ни разу не отвернулся, и Ною показалось, что он чувствует за словами рассказа слова, обращенные к нему лично. Он хотел, чтобы Ушки почувствовал, не только осознал, но и ощутил всем своим сердцем ту боль, то отчаяние и усталость, которые вели их к Большому Городу.
Когда Ной, наконец, остановился, человек, сидевший за столом рядом с Ушки, сказал:
— Если вас не затруднит, подведите девушку ближе к камере.
Один из сопровождающих — молодой, встал и положил руку Принцессе на плечо. Она ощерилась и тут же вывернулась, готовая вскочить.
— Тише, — сказал Ной.
Взял девушку за руку и посмотрел на конвоира.
— Не трогайте ее. Даже не прикасайтесь.
— Он прав, — согласился человек на экране. — Ной, будьте любезны…
Ной встал и подвел Принцессу ближе к экрану.
— Спасибо.
Человек в белом свитере долго смотрел на нее, потирая подбородок и хмурясь. Потом повернулся к Ушки.
— Удивительно!
Тот кивнул.
— Б-17. Во всей красе.
— И в хорошем состоянии.
— Отлично!
— О чем вы говорите? — спросил Ной.
— А юноша? — не обращая на него внимания, спросил человек в очках.
— Обязательно! — сказал Ушки. — Только обоих, иначе вообще нет смысла ее брать. Слишком много проблем.
— Ок… Жаль, что упустили этого Самсона. Другой вид. Было бы очень интересно!
— Ушки, — сказал Ной.
— Да?
— Почему ты не взял с собой других? Почему ты заставил нас идти через снег?
Он поджал губы.
— Я не волен распоряжаться чужими судьбами, Ной.
— Не верю.
— Ты поверишь. Когда мы встретимся, ты поймешь.
— Где ты?
— Ушки the sky with diamonds, — ответил за него молодой конвоир и загоготал.
— Заткни пасть, — сказал Ушки.
Он крепко сжал пальцы рук — настоящей и искусственной. Молодой затих. Не давая ему времени ответить, человек в белом свитере приказал:
— Грузите их. Бережно. Вам ясно?
— Да, шеф.
Человек на экране встал и направился вон из комнаты. Стал подниматься и Ушки.
— До скорой встречи, Ной, — сказал он и махнул рукой.
И этот жест почему-то вывел Ноя из себя — эта новая рука и небрежное движение. Перед глазами возникла картина: Ушки на койке в больнице и жуткая, чудовищная клешня, которую он медленно сводит; люди с оружием, которые позволяют себе шутить здесь; голод и жажда; ясно ощутимое пренебрежение — все это нахлынуло вдруг и затопило голову.
— Иди к черту! — крикнул Ной.
Экран погас. На месте комнаты снова появилась вращающаяся конструкция.
— Гады…
Ной почувствовал себя ужасно усталым. Он повернулся к Принцессе. Она обвила его руками за плечи и заглянула в глаза. Глупая, взволнованная, трогательная.
— Ладно, ребята, — сказал длинноволосый водитель. — Вы все слышали. Идем. Пора домой.
Ной подошел к креслу и взял куртку.
— Брось, это тебе не понадобится.
Они снова оказались в коридоре, и долго шли по нему, мимо закрытых дверей. Остановились перед небольшими воротцами. Длинноволосый подошел к панели возле них и нажал несколько кнопок. Створки разошлись. За ними оказался узкий коридор, упирающийся в новые воротца.
— Сюда.
В середине коридора они опять остановились. Яркие лампы на потолке потухли. Остались лишь редкие светильники на уровне пола. Над ними загорелись длинные светло-зеленые полосы.
— Встаньте в ряд, — сказал длинноволосый.
Они выстроились цепочкой. Зеленые полоски стали ярче и медленно поползли вверх, скользя по человеческим фигурам тонкими линиями, добрались до потолка и остановились. Несколько секунд ничего не происходило, потом зажегся свет.
Воротца впереди открылись.
— Готово. Идем.
За воротами оказалась просторная цилиндрическая комната. В центре ее, кругом стояли кресла. Ноя и Принцессу усадили и пристегнули ремнями.
— Ничего не трогайте. Сидите и смотрите.
Двери закрылись. Стены засветились тусклым серым светом.
«Это экраны, — подумал Ной. — Такие же, как в первой комнате».
Послышался низкий гул, пол мелко завибрировал. Вибрация продолжалась несколько секунд, потом прекратилась. На экранах загорелась надпись: «Omega Research Corp. North territory #2: Reserve». Надпись мигнула и уплыла вниз экранов.
— Ну, — сказал длинноволосый. — Поехали.
Ной напрягся, не зная, чего ожидать. Он вдруг почувствовал тяжесть, будто его тело потянула куда-то вниз неведомая сила. Вцепился в ручки кресла. Рядом вскрикнула Принцесса. В этот момент зажглись экраны, и на них появилось изображение.
Ной увидел внутренний двор возле башни, забор — все это плавно уходило вниз, будто кабина, каким-то неведомым образом поднималась над землей. Потом он увидел дом, в котором они ночевали. Скорость подъема постепенно возрастала. Ширилась перспектива. Заснеженная равнина, с одной стороны к ней подходил сплошной лесной массив. Где-то там остались нарты. Еще выше, еще быстрее. Экраны усиливали чувство полета, проявляющее себя лишь возрастающей тяжестью. У Ноя заложило ухо. Он снова дернулся.
— Что это? — хрипло прошептал он.
Земля проваливалась вниз с пугающей быстротой. Дома превратились в игрушки, забор сделался жирным кругом, нарисованным на снегу. Обрывки тумана заскользили перед экранами. Они делались все чаще, гуще, и, наконец, белесая мгла полностью скрыла вид внизу.
Снова задергалась Принцесса. Она что-то неразборчиво бормотала. Ной не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к слепым экранам.
— Облака, — сказал кто-то. — Скоро поднимемся над ними.
«Это какое-то колдовство, — думал Ной в панике. — Над облаками? Как? Люди не могут летать!».
— Тише, тише девочка! Ты себя поранишь.
Облака обрушились вниз, и кабина наполнилась ярким солнечным светом.
Ной сжался в комок. В невообразимой безбрежной синеве восходило желтое ослепительное, как пламя, солнце. Облака быстро удалялись. То, что раньше было небом, стало землей, а над ней раскинулся голубой океан, прекрасный и страшный, бесконечно чужой.
Громада облаков обрела границы и стала быстро сжиматься, из-за ее краев появилась темно-синяя, блестящая гладь воды. Воды, не скованной льдом; воды, в которой плавала земля — бурая, зеленая, охряная. Часть ее скрывала темнота, и в этой тьме горели огни.
