Сменив канал, Швец спросил:
— Вася, прием? Как успехи?
Ответ последовал через несколько долгих томительных секунд. И первое, что услышали люди, это металлический звон сотрясаемой ударами двери машинного. Перекрикивая грохот, бодрый, запыхавшийся голос Савельева известил:
— Слил воду из бака. Начал заливать горючку.
— И все?! – удивился Швец. – Давай активнее!
— Ну уж извини. Триста литров воды не слить за пять секунд.
— Ты это, поторопись.
— Тороплюсь–тороплюсь, – пробормотал инженер. Оглушающий звон на миг заглушил его голос. – … через пятнадцать все будет готово. Может, через двадцать. Быстрее никак.
— Как дверь в машинное? Выдержит?
После паузы Савельев уверенно сообщил:
— Выдержит. Мертвяки погнули ее и немного расшатали косяк, но полчаса я точно продержусь.
Швец нахмурился.
— Уверен?
— А то. Я везучий. Очень везучий. – Крякнув, инженер на миг умолк, затем к звукам ударов в дверь прибавилось бульканье вытекающей через узкое горлышко канистры жидкости. – Знаете, я никому еще не рассказывал, но мне всегда везло. Я ведь в первый раз увидел протиста всего несколько дней назад, на Валааме. До этого видел их только по телеку или в сети. Когда они начали появляться в Китае. Я, наверное, единственный человек с Питера, которому не пришлось спасаться бегством от этих тварей. Я даже не видел, что они сделали с моим домом. В тот день мне снова повезло – я в первый раз в жизни решил отправиться на рыбалку. Догадываетесь куда?.. Правильно, на Ладожское озеро. И когда мне пришлось перебраться на Валаам, я как‑то сразу вписался в общину и нашел себе непыльную работенку. Потом я познакомиться с Лешей. Если бы не его совет откладывать часть пайки на зиму, я бы загнулся с первыми морозами. А еще он научил меня, что можно питаться червяками, корой и корнями лопухов. И даже сам показал, как их готовить и правильно употреблять. Фу, какая это была гадость… Зато я смог продержаться до первого лета. Мне даже не пришлось опускаться до того, чтобы поедать человечину. Хотя… я вряд ли бы смог… Такие вот дела, народ. Я все пережил и из всего выпутался. Все, кого я знал и знаю, по–полной искупались в дерьме, а мне все равно, все самое скверное, гнусное и мерзкое, что творилось в мире и на острове, прошло мимо меня. Поэтому сейчас все тоже будет в порядке. Я пожгу мертвяков, и мы свалим отсюда. Можете положиться на мое везение. – Хохотнув, Савельев деловитым тоном произнес: – Все, отбой. Мне тяжеловато заливать в бак горючку и болтать с вами. У меня всего две руки. Когда закончу, сообщу.
— Принял, – сухо сообщил в рацию Швец. – Удачи…
Вновь пнув стекло двери, но не дождавшись от мертвеца никакой реакции, Швец положил рацию рядом с собой. К этому моменту Долин уже закончил приготовления – перед ним на столе лежало несколько шприцев, на один из которых была надета длиннющая и тонкая, диаметром с волос, игла, стояли склянки, баночки со спиртом и ватными палочками. Отдельно лежало зеркальце на ручке.
— Зачем тебе такой здоровенный шприц? – удивилась девушка. – Что ты собрался им делать?
— Я? – ухмыльнулся Долин. – Ничего. Он для тебя.
Девушка вопросительно склонила голову. Долин пояснил:
— Я никак не смогу выяснить, что со мной, почему я пришел в себя и будет ли следующий приступ, если не исследовать спинно–мозговую жидкость. Прокол нужно делать в пояснице, поэтому тебе, Катя, придется мне помочь. Процедура опасная, можно повредить спинной мозг, но я думаю, все обойдется без последствий. Мое тело стало… несколько необычным. Час назад из‑за опухоли я не мог сгибать ногу, сейчас опухоль полностью спала. Полчаса назад я даже не дышал, сейчас мне никак не обойтись без воздуха. – Алексей вытянул руку, продемонстрировав вздутия и посинения в местах сочленений суставов. – Тело не выдержало всех нагрузок. У меня надорвана каждая мышца, повреждена каждая связка. Вероятно, есть переломы и вывихи. И их тоже немало. У меня наверняка отбиты все внутренние органы. По–идее, я должен загибаться от болевого шока, но мне сейчас просто немного некомфортно, как будто я под мощным обезболивающим. Я проверил, я больше не могу развить силу и скорость протистов – предохранители в голове не позволят, зато у меня полностью атрофировалось чувство боли. И люди не живут с температурой тела в двадцать восемь градусов. Пока есть такая возможность, я обязан выяснить, что я такое.
Кнопа не колебалась ни мгновения:
— Ты – человек. Ты все еще прежний Леша. Даже не сомневайся.
Долин мрачно ухмыльнулся.
— Мне бы твою уверенность…
Двадцатью метрами выше пятеро ученых столкнулись с непредвиденной проблемой.
После десятка бесплодных попыток Чуаню, занявшему место водителя, удалось завести БМП и даже немного разобраться с управлением. Царапая стены лифта и сминая створки дверей, броневик рывками выехал с подъемника в подземный гараж, но дальше этого дело не пошло. Прибыв к комплексу, гости привели за собой сотни мертвецов, часть из которых проникла в гараж. Опытным стрелкам, Долину и Кнопе, не составило труда перебить из бойниц транспортера пару десятков мертвецов, спокойно въехать в лифт и спуститься в комплекс без повисшего на корпусе лишнего груза, у ученых с этим возникли трудности.
Во–первых, у них не было Савельева, который видел, как управлять бронетранспортером. Во–вторых, все подстреленные гостями мертвецы давно пришли в себя и при виде БМП мгновенно облепили его броню, почуяв внутри живых. В–третьих, у ученых не было оружия, с помощью которого можно было бы избавиться от повисших на корпусе мертвецов. И хоть протисты не могли проникнуть внутрь и не представляли большой опасности, но они полностью закрыли обзор и водителю, и забравшемуся на место командира экипажа Гаридзе.
За все двадцать минут, как БМП завелся и выехал из лифта, машина не продвинусь к воротам гаража и на десять метров. Лишенным обзора людям не оставалось ничего иного, кроме как сидеть в почти полной тьме, выслушивать доносящийся из рации голос Швеца и вздрагивать от звуков ударов по люку и скрежету ногтей по броне.
— Ничего не видать, – пробормотал с места командира экипажа Гаридзе. Перед ним светился мягким темным цветом монитор. Иногда тьма чуть шевелилась, но большую часть времени картинка была неподвижна. – Не хочет уходить, гад. Хоть бы подвинулся немного…
— Он не уйдет, – «обнадежил» всех Чуань. Снова всмотрелся в свой монитор: между шевелящейся на нем серой плотью, изрезанной паутиной синих жилок, и верхом экрана серела узкая полоска свободного пространства. Но сколько бы ученый не вглядывался, разобрать, где находятся ворота гаража, ему не удалось. – Они будут сидеть на броне, пока мы здесь не сдохнем.
