Санитарный день - Екатерина Витальевна Белецкая

— Мы еще не начинали никого ни в чем убеждать, — возразила Лийга. Впрочем, особенной уверенности у неё в голосе не прозвучало. — В конце концов, я могу снова ударить так же, как делала это до того. И тогда…

— Ой, не надо, — приглушенно ответил Скрипач. — Только не это, и только не ты. И потом, сама подумай. Ты ударишь, хорошо. А дальше что?

— Просто сожгу нас всех.

— Вот спасибо, — Ит, сидевший на соседней кровати, осуждающе посмотрел на неё. — Давай всё-таки попробуем как-нибудь обойтись без этого.

— Вы не хотите обратно на Берег? — спросила Дана. — Вы же умрете до конца, вы ведь не можете умереть. Уж я-то знаю.

— Что знаешь, верим, — ответил Ит. — Но пойми, этот раунд проигрывать нельзя. Потому что если проиграем этот, будет следующий. И ещё. Сколько — догадайся сама.

— Погодите-ка, — Лийга, до этого размешивавшая сахар в чае, принесенном для Скрипача с кухни, вдруг замерла с ложкой в руке. — Секунду. Это важно.

— Что важно? — не понял Ит.

— Ты сказал, что они берут материалы, да? Верно? У вас? Ну, не у вас конкретно, а вообще, у Архэ, причем берут тогда, когда те становятся старыми, — медленно произнесла Лийга.

Ит кивнул.

— Да, так и есть, — подтвердил он. — А что?

— Погоди, — снова произнесла Лийга. — Насколько мне известно, материалы обычно берутся по согласию. Я не имею в виду вас конкретно, вы их не сдавали, я о другом. Когда есть согласие, воссоздание почти всегда бывает успешным, а вот когда его нет, душа не всегда возвращается, это верно? Мне рассказывал об этом один из людей, работающий в службе, он отдавал свой материал, но не очень хотел это делать. Он сказал, что хотел бы умереть насовсем, когда подойдет его срок. Ит, скажи, для Архэ согласие является принципиальным, как ты считаешь?

Ит нахмурился, задумался.

— Если мы понимаем правильно, то здесь это немного сложнее, потому что Архэ — это одно существо, которого одновременно много. Так же, как «наблюдателей», подобных тебе, Дана. И так же, как учителей. Таких, как ты, Лий. Но я не совсем понял, о чем ты хочешь спросить?

— Сейчас объясню, — Лийга отставила чашку с чаем в сторону. — Я поняла, чего именно он потребует от вас.

— И чего же? — спросил Скрипач.

— Добровольная передача материала в обмен на жизнь, — тихо сказала Лийга. — Он ждёт момента, когда он сумеет заставить вас согласиться.

— Погоди, что-то не сходится, — покачал головой Ит. — Согласиться на что?

— Ит, они только что нам дали понять, что с вами работать невозможно. И рестарт, полноценный, невозможен тоже. Но при этом — вы носители генома Архэ, равно как и Ариан. Подумай сам, что ему от вас ещё может требоваться, если вы сами не подходите для работы, а он не хочет её выполнять? Три новых генома — и вот он, заветный рестарт. Новый комплекс Стрелка, с тремя персонажами в главных ролях. Вы оба видели считки Лина и Пятого, ваших предшественников, верно? Скажите, как они передавали материал? Добровольно?

— Эти моменты там уничтожены, но да, думаю, да, — помедлив, ответил Ит. — Даже не думаю, уверен. Пятый же вносил коррективы в материалы, значит да, точно добровольно. И не исключено, что ты права. Ему действительно может быть нужно согласие.

— У тебя нет мысли, почему они скрыли от вас эти моменты? — спросила Лийга.

— Мы никогда не говорили об этом, к сожалению, — сказал Ит. — Мысли были, да. О том, что они стесняются чего-то, или боятся, или просто не хотят показывать. Это была их жизнь, и они находились в своём праве.

— Жаль, что так, — Лийга вздохнула. — Ит, ты лечь не хочешь?

— Хочу, — признался тот. — Но боюсь, что если я лягу, я больше вообще не встану. Эта беседа меня сильно выбила из колеи.

— Колея у него, вы посмотрите только, — проворчал Скрипач, кое-как садясь.

— Как голова? — спросила Дана.

— Спасибо, прошла, теперь она словно ватой набита. Но ничего, потерпим. Ит, давай порт, закинься вкусняшками, и будем думать, что делаем завтра. В наши планы, кажется, не входит красиво помереть у него на глазах, вот и давай решим, чем пролечиться дополнительно, чтобы не доставить ему такого удовольствия.

Этой ночью Ит почти не спал — вместо сна он провел несколько часов в каком-то странном забытьи, в оглушении. Ему постоянно что-то чудилось, и это что-то не давало уснуть. То он ощущал вроде бы давно позабытые запахи, то видел тени людей, о которых почти не помнил, то слышал звуки, которых здесь, в этой маленькой комнате, быть ну никак не могло. Кабина самолета, на котором они со Скрипачом летали на Терре-ноль во время одной из кампаний сменялась звуками госпиталя «Вереск», поднятого по тревоге; тихие московские дворы, через которые он шел, прогуливаясь с обеими дочерьми, переходили в бесконечные коридоры смутно знакомого в прошлом института; зал секторальной станции, на которой они уходили от Дьявола в незапамятные времена вдруг становился гостиной их дома на Берегу. Люди, и не только люди, тоже словно бы проходили совсем рядом, и он узнавал голоса и шаги, хотел пойти следом, окликнуть, но тело не слушалось, и шаги с голосами стихали, таяли, пропадали в ночной тьме.

В какой-то момент ему показалось, что рядом с его кроватью стоит Ари, стоит, и неподвижно и пристально смотрит на него, словно оценивая — Ит попытался встать, но тело снова подвело, и силуэт Ари тоже растаял во мгле. Ит лежал, силясь понять, сон это был, или нет, но так и не понял. И очень обрадовался, когда, уже ближе к утру, к нему подошла Лийга, настоящая, живая Лийга. Подошла, покачала головой, и негромко сказала:

— У тебя температура, надо сбить.

— Сбей, — ответил Ит. Голос прозвучал слабо. — Прости, я сам, кажется, не сумею.

— Я так и поняла, — кивнула Лийга.

— Где рыжий и Дана?

— В соседней комнате. Скиа получше, чем ты, кстати, он хорошо держится. Правда, уколы