Ознакомительная версия.
7.15 по Гринвичу
Конрад подошел к столу и положил перед Кротовым оранжевую горошину.
– Что это? – спросил председатель.
– В некотором роде оранжит, – пояснил Конрад и добавил, – а теперь смотрите.
Горошина начала быстро расти и превратилась в сибр, который несколько раз на глазах у ошарашенной публики переменил свой внешний вид. Шейла вскочила и, охнув от боли, упала обратно в кресло. Альтер смотрел на Брусилова и улыбался одними глазами, боясь раньше времени выдать свою радость. Станский ничего не понимал, а Кротов, ставший белым, как молоко, произнес:
– Ты что, Сид, на старости лет решил стать фокусником?
– Это не фокус, – сказал Конрад. – Это искусственный оранжит. Только сегодня сделал. Тебе привез показать. Так что ты на это скажешь, товарищ Кротов? Стоит ли теперь с сеймерами бороться?
А Кротов ничего не сказал. Кротов был мертв.
Альтер заметил это первым. Он вскочил, обнял Виктора, потом Конрада, потом охнувшую от боли Шейлу и, наконец, даже Эдика.
– Блестяще, ребята! – приговаривал он. – Просто потрясающе! Я вам как политик говорю, это выше всяких похвал!
Тут до Станского дошло, и он спросил:
– Так это что, был блеф, сэр Сидней?
– Да какой, к чертовой матери, блеф! – разозлился Конрад. – Я всю жизнь работаю над созданием искусственного оранжита, наконец, совершаю вторую всемирную революцию, и в благодарность за это один, не успев слова сказать, отдает Богу душу, а второй кричит: «Молодец, старик, это был гениальный блеф!»
– Да ты что?! – Альтер отказывался верить.
И Виктор сказал ему:
– Дурачина. Разве ж я умею из горошины сибр выращивать? Покойник-то наш умнее тебя оказался.
– Всем руки вверх! – послышалось от двери и сидящие за столом обернулись.
Шестеро грин-блэков стояло вдоль стены с оружием в поднятых руках.
В центральном московском гибернатории вернули к жизни гражданку Земли Беленькую Екатерину Сергеевну 1957 года рождения, дата вакцинации – 8 февраля 2 года ВК, дата криоконсервирования – 4 июля 11 года ВК. И вместо обычного вопроса: «Какой нынче год?» или «С бессмертием все по-старому?», она спросила:
– Он жив?
– Ребята, спокойно, – заговорил альтер. – Вы же видели, никто не убивал старика Игнатия. Элементарная сибротодия от нервного потрясения. Да и вам никто не угрожает.
Но кротовцы по-прежнему целились в пятерых за столом.
Обстановку разрядил Мартин Патрикссон, один из приближенных к председателю партийных чиновников. Он вошел, скомандовал грин-блэкам «вольно», словно те стояли «смирно» – грин-блэки в нерешительности стали опускать оружие – и обратился к председателю: – Дорогой товарищ Игнатий, разреши доложить… Э, да тут уже без меня все кончилось!
И он стянул с лица маску Мартина, сказал «Ф-фу-у», и на его настоящем лице расцвела улыбка.
– Знакомьтесь, – представил Альтер, – мой агент Вольдемар. Попросту Вова.
– А вы знаете, друзья, где мы все с вами находимся? – вопросил Вова. – На борту межзвездного корабля.
– Уже летим?! – буквально подпрыгнул Станский.
– Да нет, теперь уж, слава Богу, никуда не летим. Они должны были получить сигнал от Кротова лично. Но рисковали вы, ребята, здорово. И вы! – повернулся он к ошалело-настороженным грин-блэкам. – Хозяин ваш сукою оказался, прости Господи. Ради того, чтобы Брусилова в другую галактику запузырить, он бы и вас с субсветовой скоростью на верную гибель отправил. Честно говоря, и не знаю, на чем бы мы вас догонять стали. Мощная эта игрушка у Кротова. Сержант! – крикнул он старшему из охраны, как бы забыв, что он уже не Мартин Патрикссон. – Вы и ваши люди можете быть свободны!
И окончательно растерявшиеся грин-блэки ретировались.
Служба связи города Норда обнаружила исчезновение экрана над Северным полюсом. В наушниках радистов зазвучали внезапно сигналы станций Европы, Америки, Африки и, наконец, послышалось: «Говорит Сан-Апельсин…» Показания всех приборов сверили дважды: это была не мистификация.
– А скажи нам, Вова, – поинтересовался Брусилов, – эти кротовские парни, которые ждут сигнала по всей планете, они что, действительно готовы стрелять налево-направо?
– Боюсь, что да.
– Твои рекомендации, Альтер.
– Надо выступить по Интервидению: «Всем, всем, всем…» Ну, и так далее. Это единственный выход. Сколько в нашем распоряжении, Вова?
– Времени? Вагон. До полудня по Гринвичу можем чесать в затылке. Но вообще я бы советовал уже сейчас выступать кому-нибудь от имени зеленых.
– Зачем кому-нибудь? – удивился Конрад. – Вот Шейла.
– Шейла – хорошо, – согласился Альтер, – но нужен еще кто-нибудь из черных.
– Найдем, – сказала Шейла. – Доведите меня до ближайшей машины и поехали за пределы экрана.
Группа лиц неизвестной политической принадлежности взорвала ворота главного входа в центр Норда, и студеный ветер, врывавшийся под колпак, трепал наскоро повешенный над обломками транспарант с надписью красным по белому: «Долой пропускную систему!»
– У меня очень много вопросов, Сид, – предупредил Брусилов, когда они остались вдвоем в огромном и унылом, как разграбленный храм, кабинете Кротова с мертвым председателем во главе стола.
– Понимаю, – сказал Конрад. – Тебя, например, интересует, отличаются ли мои способности от твоих?
– Да, и это тоже… Слушай, а может, выпьем? Пока никто не видит. Такой повод! А?
– Что может быть глупее, если мы оба непьющие? – рассудил Конрад. – Но, знаешь, я согласен. Поищи там у председателя.
– Сейчас… О! Что это? «Столичная». Годится.
Виктор поставил на стол пузырек с яркой этикеткой и два стакана.
И тут послышалась стрельба.
– Ну, нет покоя в этом городе! – вздохнул Брусилов и пошел к двери посмотреть, что там происходит.
– Фанатиков много развелось, ворчал Конрад, идя за ним следом, – а их так просто не утихомиришь… Вот вам, пожалуйста!
Дверь распахнулась и влетел фанатик. Действительно фанатик – предводитель кротовских штурмовиков Микола Дрон.
– Сволочь заокеанская! – крикнул он Конраду и выпустил из короткого автомата, держа его у бедра, целую обойму в первого сибролога планеты.
Брусилов даже не успел кинуться под пули. А с Конрадом произошло нечто странное. Заряды, по-видимому, разрывные не только не разорвались, но, похоже, вовсе не причинили Сиду вреда. Один за другим они погрузились в тело с чмокающим звуком, после чего Конрад засмеялся и выплюнул на пол дюжину обезвреженных кусочков металла.
Ознакомительная версия.
