Я помню, как мы вместе проводили время, все эти темные ночи, занятые поисками чего-то внутри самих себя. Мы еще разговаривали, мы еще иной раз вспоминали о нашем намерении создать рок-группу, но теперь уже знали, что никогда ее не создадим. Гитары, которые когда-то должны были стать талисманами наших успехов, теперь превратились в символы неудачи, когда мы поняли, как оно теперь будет на самом деле, осознали, что через двадцать лет мы однажды займемся приборкой наших чердаков и наткнемся на эти инструменты, валяющиеся в пыли и совершенно забытые.
Это может показаться мелочью, не заслуживающей внимания, и мы никогда не обсуждали это между собой, но отдавали себе отчет, что это поворот к худшему в нашей дружбе, предательство мечты, в которую раньше мы оба так искренне верили. Мы стали друг для друга живым свидетельством, живым подтверждением того факта, что все в жизни оборачивается совсем не так, как мы думали. Пока ты ребенок, мир к тебе относится снисходительно, разрешает тебе полеты воображения, даже поощряет твое ощущение особости, избранности. Но рано или поздно все подобные привилегии и послабления куда-то уходят, исчезают, и все, что у тебя остается, – это лишь оглушающая горечь от понимания, что ты такой же, как и все остальные.
Раньше у нас с ним были общие потребности, общее неприятие всего, что нас окружало. Нам был нужен фильм, в котором мы играли бы главные роли, нам были нужны многочисленные Сигурни Уивер[12], чтоб они сражались на нашей стороне, пока мы обороняем и прикрываем последний мост в вечно длящейся последней серии этого фильма. Эту нашу потребность усиливали годы растущего понимания происходящего вокруг, усиливал и импульс дружбы, которая, тем не менее, разваливалась под воздействием сплошных разочарований, и в конце концов, думаю, именно эта потребность дала нам силы добиться того, что нам не удавалось заполучить прежде.
Это и кое-что еще.
Обвал произошел, когда я был на каникулах, или сразу после них. Один мой однокурсник собирался жениться, свадьба должна была состояться в Нью-Йорке, и я отправился через Атлантику, дабы проводить его в мир супружеского блаженства.
Время я там проводил просто замечательно. Я дал себе полную волю, пустился во все тяжкие, чего, кажется, никогда не мог себе позволить в Англии. Дома я все время ощущал себя зажатым в паутине фактов и обычаев, традиций и общепринятых норм, шагал теми же путями, думал те же мысли, без конца латал и снова терзал ту же любовь, снова, снова, снова. Поехав на эту свадьбу, я на некоторое время вырвался из этих тенет, и, несмотря на все, что потом произошло, я рад, что туда поехал, потому что это было в последний раз, когда я чувствовал себя реальным человеком.
Сидя в самолете на пути в Нью-Йорк, я случайно выглянул в иллюминатор и посмотрел вниз, на океан – мне просто нужно было убить время, дожидаясь, пока освободится один из туалетов. Я уставился вниз, на океан, и заметил, что он выглядит почти так же, как огромная грязевая равнина, со всеми этими рытвинами и бугорками, – равнина, простирающаяся в бесконечность. Я был прямо-таки заворожен этим зрелищем и обнаружил, что гадаю, а что может произойти, если спуститься сейчас туда, вниз, на веревке. Что будет? Я просто упаду в воду или же обнаружу, что стою на этой равнине, на земле иного мира?
Мне зачем-то нужно было позвонить Рейфу, пока я был в Америке, и я рассказал ему об этом происшествии. Его это заинтересовало, а я заранее знал, что так оно и будет. Я сообщил ему, когда у меня обратный рейс, и он пошутил, что поедет на побережье и посмотрит, что произойдет, посмотрит, способно ли мое воображение повлиять на реальный мир. Никогда бы не подумал, что он именно так и сделает.
Что произошло во время свадьбы? Я встретил девушку, которую сразу заметил и отметил. Все то время, пока мы с Рэйчел то сходились, то расходились, такого ни разу не случалось. Я спал с призраками и фантомами, девицы, что проходили через мои руки, никогда меня не затрагивали и считали, что в этом виноват я сам, а не они. С некоторыми я пообщался в результате пьяного столкновения двух тел, этакого травматического сексуального несчастного случая, после которого очень сожалеешь, что не предпринял никаких мер эмоциональной страховки. А остальные были просто из категории тех случайностей, которые только и ждут удобного момента, чтобы произойти, дожидаются появления подходящего партнера, а мой собственный вклад в эти происшествия никогда не выходил за скромные рамки минутного порыва души и тела, которые сами никогда не знают, чего они хотят, и просто позволяют событиям развиваться, как им заблагорассудится, потому что сами понятия не имеют, чего им нужно добиться, что заполучить.
Когда сам не знаешь, чего хочешь, хватаешься за все, что попадет под руку, полагая, что раз это нечто новое, то оно лучше, и не понимая, что человек не может быть счастлив, заполучив что попало. Но там, на свадьбе, все было по-другому. На сей раз эта случайность кое-что значила. То, что там произошло, было не просто вторжением в мой ум какого-нибудь полтергейста, который пирует и наслаждается визитом на одну ночь. Это был я, не кто-то другой, а я сам все это сделал.
Не кто-то другой, а я потом обнаружил, что сижу в номере отеля, проспав и пропустив свой автобус, и ломаю голову, что, черт побери, делать дальше. Мы с Рэйчел все еще были вместе, во всяком случае, внешне. В последний раз, когда мы с нею виделись, она даже разговаривала со мной гораздо более теплым тоном, чем в последнее, довольно длительное время. Любовь теперь, казалось, является ко мне временами, вместо того чтобы уныло торчать все время где-то рядом. Я все теперь испортил, испохабил, да мне, кажется, и не хотелось больше делать вид, что это не так. Я не имел представления, что буду делать дальше.
Когда свадебные торжества закончились, я отправился обратно домой. В обратном полете я прошел в хвост самолета и встал у иллюминатора. И был рад отметить, что океан по-прежнему выглядит так же, как и на пути в Америку. Я даже подумал, а что вообще могло произойти, если бы Рейф действительно поехал на побережье, если бы мы случайно смотрели на воду в одно и то же время – я сверху, а он там, внизу.
Первое, что я сделал, вернувшись домой, так это отправился к Рэйчел. Я тогда не умел хранить секреты, как умею это делать сейчас. Я ввалился в ее маленькую съемную квартирку, и она была такой счастливой, прямо вся сияла в своем белом хлопчатом платье с красными и синими полосками. Она была так рада меня видеть!
Через час я ушел, и больше мы с нею никогда не виделись. После этого никакой дружбы уже не было. Насчет этого я вам соврал.
Именно тогда и произошел обвал, вернее, тогда он начался.
