— Подожди. — Было бы странно, если б Феликс уловил хоть что-то. — Кого вычислил?
— Это Брэд Кертис, — сказал Джерри. — Ваш системный механик. Он знал, что «Атлант» никуда не летит, а совершает, прыжок во времени. Но больше он, кажется, не знал ничего.
— Брэд?!.
Изумление в его взгляде переросло в беспомощное, детское отчаяние. Феликс огляделся по сторонам, неловко поворачиваясь всем корпусом, задел плечом Лили, машинально извинился. Потом разглядел за ветвями кустарника и уже негустым дождем беседку — и вперился туда, слегка подавшись вперед.
— Брэд… — пробормотал чуть слышно, словно перед кем-то извиняясь. — Но не может же быть, что… ведь он бы… Брэд!!!
…Джерри пропустил этот момент. Позже он так и не смог пояснить ни другим, ни себе самому, как это случилось. Не сумел ухватиться за тоненькую соломинку хоть какого-то объяснения, чтобы оправдаться — перед собой.
Фрэнк тоже пропустил; какой с него спрос. Ничего не заметила Лили, она до сих пор была слишком далеко отсюда. Не успели отреагировать ни командиры Нортон и Брюни, которые именно сейчас разрабатывали стратегические планы задержания механика Кертиса, ни другие члены экспедиции, вроде бы напряженно контролировавшие обстановку, растянувшись цепочкой по зарослям…
Феликс ринулся напрямик, ломая кусты, поскользнулся на мокрой траве, удержал равновесие и побежал к беседке. Он что-то кричал — Джерри не удалось, да и ни у кого не получилось припомнить потом, что именно…
Он почти добежал.
Потом были нестройные крики, бессмысленная беготня и возня. Вопил в проеме беседки не такой уж и толстый — Джерри видел его впервые — Брэд Кертис, размахивая, как дубиной, разряженным ружьем; кто-то выбил приклад из его рук, а сами руки скрутили за спиной. Александр Нортон ожесточенно тряс за плечи поднявшегося с колен Косту Димича, а тот сыпал словами, то и дело сбиваясь на родной язык. Срывал голос Селестен Брюни, едва ли не своим телом защищая преступника от немедленной расправы. Хотя бы от Фрэнка, уже изготовившего неизвестно для чего свои боксерские кулаки…
Лили присела на корточки возле Феликса. Выстрелом его отбросило назад, он упал на спину, сломав, кажется, руку — кисть противоестественно выглядывала из-за плеча. На то, что было ниже, Джерри не смог долго смотреть…
В глаза Феликса Ли натекла дождевая вода; зрачки блестели и казались живыми.
Он все рассчитал. Чтобы обойти их всех, заглядывая каждому в лицо, понадобится не так уж много времени. А впрочем, спешить особенно некуда. Лучше тщательнее, внимательнее, лучше помедлить возле каждого — каждой, — чтобы полностью исключить вероятность упущения, ошибки…
Александр Нортон присел на брусчатку рядом с лежащей ничком девушкой в синем плаще. Пухленькая блондинка… точно нет. Все равно: осторожно повернуть ее голову — не повредить корни! — посмотреть… Подняться и двинуться дальше.
Тина…
Тот молодой нахал, в которого она бог знает каким образом влюбилась, презирал и осмеивал ее книжное увлечение. Да было ли в мире хоть что-то, чего бы он, это ничтожество, не презирал и не осмеивал?! А Тина смотрела ему в рот. Говорила его словами: «Я замужняя женщина, папа. У меня больше нет времени на всякие глупости».
Боковая улочка. С этой псевдосредневековой архитектурой чертовски трудно выработать геометрически правильный маршрут. Нортой раскрыл блокнот, сверился с картой. Нет, этот переулок логичнее будет обследовать на обратном пути, в рамках соседнего квадрата. Пока что продвигаемся вперед.
Связавшись с этим Вэлом, дочка раз и навсегда порвала с юностью, мечтами, красивыми играми. Но вдруг? Не так уж трудно себе представить…
Вот они ссорятся. Тина никогда не рассказывала, но не может же быть, чтоб они ни разу не поссорились! Муж в очередной раз высмеивает все то, что для нее ценно и дорого, а потом убирается куда-нибудь к дружкам, хлопнув на прощание дверью. Тина остается одна в пустой квартире, плачет, начиная понемногу понимать, — а по телевизору передают рекламу ежегодного фестиваля ролевых игр по мотивам эпопеи Исаака Лейсберга «Хроники Великой Сталлы», самого масштабного за всю историю… И дочка, все еще всхлипывая — а вот назло ему! — достает с нижней полки шкафа измятое платье с кринолином…
Разве, черт возьми, такого не могло случиться?!!
Ни на одном из «сеансов связи» Тины не было — причины менялись и звучали довольно убедительно; теперь-то он знает цену этим легендам. Просто ОНИ не сумели создать ее файл — почему? Не потому ли, что к тому времени, когда компьютерные умельцы спохватились, ее уже поглотил другой, полностью засекреченный эксперимент?
Здесь, на развалинах фальшивой Великой Сталлы, десятки тысяч спящих. Тогда, в первые дни после «посадки», удалось описать всего лишь несколько сотен. И даже если спящая Тина попалась на глаза кому-нибудь из коллег, тот лишь изумленно усмехнулся — надо же, вылитая дочка навигатора Нортона! — и аккуратно записал в блокнот тип корневой системы…
Тина.
Она где-то здесь. Так должно быть. Она не оставит отца одного в этом чужом, полуразрушенном, враждебном мире…
В котором придется жить. И который придется, черт возьми, хоть как-то реанимировать, отстроить, изменить к лучшему!
Двенад… нет, только одиннадцать человек… Нортон едва ли не до крови прикусил губу — нет, сегодня он еще не разрешит себе думать о Феликсе. О нем — позже, когда появятся душевные силы, чтобы позволить себе такую роскошь, как самобичевание и скорбь… И тогда же можно будет определиться наконец относительно судьбы предателя и убийцы, запертого в шлюзовом отсеке корабля.
Итак, одиннадцать человек. Большая половина — блестящие ученые, другая — не менее блестящие практические специалисты в разных областях. Плюс громаднейший информационный и технический потенциал «Атланта-1» — вот что мы имеем в активе. Хватит ли для спасения мира?
Он усмехнулся. Вытащить этот мир под силу только тем, кому он сегодня принадлежит. Теперешним, молодым, почти подросткам: Джеральду, Фрэнсису, Лилиан. Замечательным ребятам, не отравленным извращенным максимализмом ЭВС, но и не согласным — каждый по-своему — жить так, как им предлагается сейчас. И элементарная логика подсказывает, что за последние пару десятков лет здесь выросло целое поколение, на которое в принципе можно положиться. Им надо только помочь…
Помочь.
И еще спящие — жутковатое наследство Эпохи Великих Свершений. Он наклонился над очередной барышней, чуть-чуть похожей на Тину; выпрямился, вздохнул. Габриэл Караджани спит и видит — мрачный каламбур, — как бы продолжить эксперименты над ними. И что ты на это скажешь, если — когда!!! — встанет вопрос о том, суждено ли проСНУться твоей дочери? Ведь, по идее, они могут проспать еще не одну сотню лет…
