-- Потерпим, сынок, а? Выйдем сразу на теле, а? Бах -- и увидим вдруг знакомое симпатичное лицо!
Оба мы волновались -- ужас!
Мы с папой еще раз проверили расчеты, все было верно, потом он вдруг снова захотел чисто земного чаю, которого мы не пили уже сто лет. Я приготовил нам чай, мы попили, и папа, улыбнувшись, сказал, как ловко, мол, он меня провел, потому что по всем показаниям приборной доски вполне можно уже пытаться выйти на связь со Славиным, причем сразу на связь теле. Я почувствовал, что оба мы напряглись. Папа отдал управление "Птилем" мне, сел за приборную доску, включил экран и попытался выйти на предварительную радиосвязь. Долго эфир был каким-то невыразительным, полупустым, чужим, и папа никак не мог прорваться, все время повторяя: "Земля-шестнадцать. Земля-шестнадцать. Я -- "Птиль". Слышите меня?", и так много раз, и все впустую. И вдруг очень громко и ясно прозвучал голос Славина:
-- "Птиль"?! Я -- Земля-шестнадцать! Слышу вас отлично! Слышу отлично! Вполне отлично!
-- Славин! -- заорал папа. -- Это мы -- Рыжкины. Слышишь, старый черт! Славин, слышишь?!
-- Да я узнал вас, узнал! -- кричал Славин.
-- Включай телесвязь, я настроился! -- крикнул папа.
-- Включаю, старина, -- сказал Славин, и тут же наш светящийся экран чуточку ожил, забегали по нему разной ширины светлые и темные волночки, постепенно окрашиваясь в разные тона, несколько раз весь экран как бы вспыхивал, "взрывался" треском и наконец -- вот оно! -- мы увидели чистую цветную картинку с большим жутко симпатичным -- рот до ушей -- лицом Славина.
-- Рыжкины! Мама родная, -- сказал он. -- Все! Ну и дали вы звону! Прилетели! Батюшки-светы!
-- Толик, быстренько прими координаты, скоррегнруй! -- Папа продиктовал ему наши координаты, и Славин сказал:
-- Все ясно. И почти точно идете. Ноль-три градуса к коридору "Аш-Бэ" и можно идти спокойно. Прямо к дому!
Потом они оба дико радостно хохотали, а я улыбался -- рот до ушей. После папа быстро передал Ир-фа поправку курса, Славин спросил, с кем это там папа болтает, если Митька рядом, а папа сказал, мол, ишь какой, все хочешь знать, и они оба опять стали дико хохотать...
-- Славин, радость ты наша! -- сказал папа, отсмеявшись. -- Давай теперь -- отвечай точно. Маленький корабль дошел до вас?
-- Да-а! Это было потрясающе! Такой клоп!
-- Ты все выполнил? Кому надо сообщил правду, а нашей маме... А, Славин?
-- Выполнил. Все.
-- То есть?
-- Сообщил, кому надо, правду. А маме на Каспий ничего о задержке, время еще было, а вдруг вы вернетесь в срок.
-- А как получается на самом деле? Там такое было, что мы со счета дней сбились.
-- Да почти идеально вышло. Она вернулась на день раньше, чем должны были прибыть вы, поэтому не волновалась, что вас еще нет. Тогда-то я и сказал ей о задержке. Она говорит: "Почему? И на сколько?", а я говорю: "Напали на редкий металл, заказали от нас оборудование. Задержатся не очень надолго".
-- А она? -- спросил папа.
-- А она: "А на сколько ненадолго?" Я говорю, а сам трясусь, улыбаюсь, но трясусь: "Ну-у, на недельку".
-- Погрустнела?-- спросил папа.
-- Вроде бы. А ты бы чего хотел?
-- Слушай, главное то, что она прилетела на день раньше нас по нашему плану. Мы здорово опаздываем, да?
-- На два дня всего.
-- Вот черт! А она? Не в панике же, а?
-- Звонила вечером в день своего прилета. И потом по два раза два дня подряд.
-- А сегодня?
-- Уже дважды звонила.
-- Не просилась на связь с нами?
-- Пока нет.
-- Славин, миленький! Сделай так: если она вдруг позвонит, скажи тогда ей время нашего приземления, если нет, позвони ей сам, но лишь за час до расчетного времени прибытия: меньше волнений и трепыханий.
-- Все понял. Сделаю. Ну, черти! Открыли новую цивилизацию! Это надо же! Ну, вы дали!
-- Еще какую! -- сказал папа.
-- Те, кому положено быть в курсе дела, -- то ли в панике, то ли в восторге. И здесь, и в Центре. В Союзном Центре.
-- А во Всемирном?
-- Само собой! Переполох -- не то слово!
-- В прессу не просочилось?
-- Ни капельки.
-- Отлично, отлично! Кто-нибудь нас встречать будет?
-- Да, двое из нашего отделения Союзной космической Лиги, те, что в курсе. Они просили сообщить, если что. Каждый день звонят. Да и остальные прилетят! Такое открытие!
-- Ч-черт! -- сказал папа. -- Всемирная даст нам звону. Это как пить дать!
-- Это почему еще?! Ты же так внезапно вынырнул.
-- Ч-черт! -- повторил папа. -- С Политории-то я никак не мог тебя предупредить! Только сейчас и могу.
-- Слушай, Рыжкин, ты что-то темнишь! -- сказал Славин. -- Что случилось?! Говори! Я чувствую! О чем предупредить?!
-- А то и случилось! Рядом с нами идет к Земле их корабль! Они в гости летят. По нашей инициативе.
-- Ну, ты даешь?! Ты что, серьезно?! Да ты...
-- А что, скандал будет? Не имели, мол, права их везти сюда без предварительного обсуждения?
-- Да не знаю! Не в этом дело! Такая встреча, а представителей Всемирной Лиги нет.
-- Так вот давай!-- сказал папа. -- Свяжись с нашими. Пусть будут наши журналисты. Как минимум. Срочное объявление по телеку на весь мир. И само собой -- всемирный канал телепередачи с места. А Всемирная Лига прилетит, успеет... Еще бы она не успела! Техсредства у них есть. Желание, я думаю, тоже. Какие наши посадочные площадки? Мы садимся первыми, гости -- вторыми. Интервал полчаса. Прикинь.
Помолчав и подумав, Славин назвал номера площадок.
-- Они не знают наших цифр, -- сказал папа. -- Обозначь их место посадки изображением земного шара, понял? А я им объясню. Заранее все объясню.
-- Понял. Заварили вы кашу!
-- Не я. Обстоятельства. Не мог раньше сообщить.
-- А не мог связаться для консультации, мог и гостей не везти, -шутливо брякнул Славин.
-- Нет, -- строго сказал папа. -- Этого я не мог. Не имел права! Перед ними. Позже поймешь. Так -- это неясно. Здесь все знать надо.
-- Ну, хоть сами вернулись, -- сказал Славин. -- И то хорошо.
-- Про жену все понял?-- сказал папа. -- Буду выходить на связь каждый час, жди.
Они разъединились, и мы с папой посмотрели друг на друга, пожимая плечами.
Потом папа связался с Ир-фа, сказал ему о телесвязи с Землей, что там все готовятся, посадка обеспечена, и объяснил ему, как будет выглядеть для него посадочный знак: вид планеты Земля. Ничего больше папа, конечно, не сообщил -- чисто технические детали. И тогда сам Ир-фа спросил:
-- А как ваша жена, уль Владимир? Дома? Прилетела?
-- Ага, -- папа заулыбался. -- Будем вас с ней вместе встречать! И мы, и она, и все.
Мы продолжали лететь уже не просто радостные (это никуда не делось), но с привкусом известной тревоги, которая то принимала окраску -- "будут ругать за самоуправство", то -- "будут злиться, что о событии фантастической важности сообщили так поздно". Кто бы там ни примчался из Всемирной Лиги -такого размаха, как надо, встреча иметь не будет. Успокаивало, что со временем (и вскоре) все во всем разберутся, а удручало -- что хоть какое-нибудь неудовольствие, но будет.
