Ладно. И на старуху бывает проруха. Почти попались – но почти не считается. Предупрежден, значит, спасен.
– Молодец, Ушастик, – шепнул Стас. Потрепал за ушами.
Теперь главное быстро убраться отсюда, пока ребята не сообразили, что их эхолокатор и засаду обнаружили и повернули обратно.
– Назад! Быстро!
Стас нащупал рукой стену и побежал, прижимаясь к плитам. Неудобно, но бежать по шпалам в полной темноте еще хуже. Ноги…
По туннелю прокатился ржавый скрежет. Длинный, тяжелый. Словно один здоровый кусок металла проволокли по другому.
И там, впереди, озарился вход в туннель. Рваные проволочные ворота, прямоугольник жестяной таблички… Далекие отсветы за входом в тот узкий туннель, который вел сюда. Беловатые отсветы, много раз отраженные от темных стен, слабые-слабые, но для глаз, привыкших к кромешной темноте, и этого слишком много.
Стас сощурился.
Там, впереди, снова ржаво скрежетнуло и затем ритмично заклацало металлом о металл. Словно по железной лестнице спускались ребята в тяжеленных “чушках”…
Стас попятился.
Грохот стал иным. Все больше был похож на стук железа о бетон, чем на клацанье лестницы.
Все. Металлические удары совсем прекратились. Видимо, все спустились. Донеслась какая-то далекая, обросшая эхом до полной невнятности команда. И к неподвижным беловатым отсветам присоединились – желтые, скачущие… Все нашлемные фонарики уставились в его сторону.
И этих фонариков… Сколько же их там?!
Поверх белых отблесков и желтых проскоков – быстрый черный мазок.
Замер перед ногами. Рыжик. Теперь можно различить без всякого лазерного прицела.
Уже кружится в танце, дрожа от возбуждения. Быстро, забыв про то, что освещение не идеальное и читать движения трудно.
Но так уж устроена лексика пчелиного танца, что сейчас это не важно. На стандартной клавиатуре в самых удобных местах расположены те символы, которые употребляются чаще всего. В пчелином танце из всех используемых движений наиболее четкие паттерны выделены под самые важные сообщения.
“Люк. Сверху. Открыт. Вооруженные люди”.
– Сколько?
“Много”. И, чуть подумав, еще пируэт: “Отделение”. Десять человек…
Много. Сквозь такой строй не прорваться. А в другую сторону… Там, должно быть, еще больше. И уже изготовились к бою. Пристрелялись. Стас присел и зашептал:
– Искать ответвление! Любое! Проход, провал, лаз, щель…
По коридору затопали. Там уже не строились, там уже шли. Ко входу. Сколько там, от входа в туннель до источника света и до люка? Метров сто пятьдесят, судя по грохоту?
Значит, пара минут… Даже если какой-то лаз в этом туннеле и есть, не успеть. Не найти.
Все.
Вот так вот, глупо…
Обхитрив Рубакова, разделавшись с той сладкой парочкой пензенских, раскурочив ферму Графа, добыв секвенсор, уйдя от погони, пробравшись внутрь города, находясь почти у цели – и попасться.
В ловушку для крыс. Как крыса…
Да, это судьба. Шутники боги славно позабавились с парнем, возомнившим себя Крысоловом…
Пискнуло.
Стас обернулся. В беловатых отсветах – Лобастый.
Пируэт, пируэт, пируэт… Тоже быстро: забыл про трудности чтения танца в полумраке. На этот раз паттерны не такие четкие, сообщение не такое простое.
Но адреналин словно включил резервные мощности, и глаза без труда различали все эти па.
“Трещина”. “Две”. “Плиты”. “Между”.
– Где?!
Лобастый рванул в темноту еще раньше, чем слова успели сорваться с губ. Еще минуту назад глаза потеряли бы такой быстрый нырок в темноту, но теперь зрение словно обострилось.
Через десяток шагов Лобастый остановился, подождал, нырнул в сторону и, встав на задние лапы, положил передние на стену.
Стас осветил. Провел прицелом вверх, вниз…
И усмехнулся.
Щель…
Лексика пчелиного танца побогаче словаря Эллочки-Людоедки, но все же не шекспировские кущи. Конечно, тот пируэт можно перевести и как “щель” – особенно если очень хочется.
Но обозначать он может и обычный лаз. Неширокий. Человеку не влезть.
И, похоже, даже если бы смог протиснуться… Из лаза показалась мордочка Скалолазки. Совершенно по-человечески помотала головой. Нет пути.
Лаз никуда не ведет. Просто маленькая полость или нора.
Топот все громче, все ближе.
Времени ровно на то, чтобы сделать то, что еще можно сделать.
– Скалолазка, Рыжик, Ушастик! Влезть!
Стас вытянул руку и ловил пальцами касание их спинок, короткой шерсти, сейчас грязной, но все равно сохранившей мягкость.
Первой Скалолазка. Она не такая самоуверенная барышня, какой была Белоснежка, но все равно лучше пусть будет подальше. Барышни – существа эмоциональные, а здесь нужна будет выдержка. Или, точнее, расчет и самоконтроль…
Рыжик. Полтора года назад маленький, пушистый-пушистый и куда более золотистый. На первых порах походил даже не на крысу, а на какого-то золотистого котенка… Кажется, насупился. Все понял? Но все же подчинился.
Ушастик. Не такой чуткий на нос, зато с таким слухом, что хоть сейчас в преподаватели искусства сценической речи… Замер, почувствовав не то легчайшее прикосновение к шерсти, не то тепло от ладони.
Обернулся, подняв мордочку. Чувствует, что что-то не так.
– Давай, давай. – Стас огладил его за ушами и подтолкнул в темноту норы.
А вот Лобастый и чувствует, и понимает.
Все. И что угодили в ловушку, и что выхода отсюда нет.
Значит, должен понять и еще кое-что…
– В драку не лезть, – быстро прошептал Стас. – Сидеть тихо, ждать, пока все кончится. Потом…
Если честно, то потом лучше сразу же искать цивильных крыс, “друзей” Арни, а лучше самого Арни. Или его Ром-меля.
Но иногда честность хуже жестокости.
– Потом пробирайтесь к дому. Ждите там. Четыре дня. Ну все, пока! Пошел!
Но Лобастый не спешил залезать в щель. Лишь привстал на лапах и глядел своими умными глазами-бисеринками…
Да, его-то не обмануть.
– Спрятаться и сидеть тихо, в драку не лезть. Приказ ясен?
Другим тоном. Жестким.
На этот раз Лобастый шевельнулся. Чуть приподнялся повыше – и опустился вниз. Но медленно. Вяло. То ли подтвердил приказ, то ли так, просто с задних лап на передние переступил…
Приказ понять должен был. Но он не хочет его понимать.
Стас присел, подхватил Лобастого на руки, поднял. Шепнул в шерстяную теплоту мордочки:
– Не лезь. Удержи их. Пожалуйста…
И поднес к пустоте в стыке между бетонных колец. Мордой в нору. Выберется и задом наперед, для крысы дыра не такая уж и узкая. А вот видеть будет куда меньше и так будет лучше. Легче.
