На локте у Хэвлока открылась треугольная царапина длиной с его большой палец. Содранная кожа была белой, а края раны казались почти черными от выступающей крови. Наоми наложила впитывающую повязку и стала приматывать ее широким эластичным бинтом. У нее в волосах запутались мелкие шарики крови.
— Как идем? — спросила она.
— Доберусь куда прикажешь, лишь бы против часовой стрелки, — ответил Алекс. — Если бы в пределах года отсюда имелся док, а реактор действовал, я бы знал, куда двигаться.
— Перейдем к плану «Б». Что с «Барб»?
Бася уже заканчивал натягивать снаряжение сварщика. Наоми похлопала Хэвлока по раненой руке: «Свободен», — повернулась к шкафчику и потянула из него свой изолирующий скафандр.
— Продолжает подниматься, — ответил Алекс, — но недостающая опора начинает меня беспокоить.
— Хорошо, — сказала Наоми, — сбрось пока тягу, посмотрим, нельзя ли приделать обратно.
Хэвлок влез в тяжелые штанины и подтянул скафандр к плечам. Автоматически проверил герметичность — за годы жизни в вакууме это стало рефлексом. Контроль состояния встрепенулся и немедленно впрыснул ему антишоковый коктейль. Сердце зачастило, лицо разгорелось.
— Ну, одно хорошо: челноки у них кончились, — заметил Бася. — Второй раз такого не произойдет.
— А что произойдет? — спросила Наоми. Хэвлок далеко не сразу догадался, что вопрос обращен к нему.
Это были его люди. Марвик и Мартри. Механики-милиционеры. Служба безопасности РЧЭ нацелила челнок на «Росинант» в попытке сорвать спасательную операцию. Простая мысль вывела его из равновесия. Он немалый срок защищал этих людей, разбирал недоразумения, неизбежно возникающие в долгом рейсе, оберегал их от внешних и внутренних угроз. Сейчас они пытались убить не только его, но и экипажи «Роси» и «Барбапикколы». А хуже всего, что он не слишком удивился.
— Старпом? Кажется, торпедные направляющие по правому борту тоже продырявило. Надо бы посмотреть, все ли там на месте. Контроль показывает порядок, но прежде, чем запускать, лучше посмотреть глазами — обидно будет подорваться на собственной мине.
— Поняла, — отозвалась Наоми, — я уже иду. Бася, сможешь координировать действия с Алексом и попробовать приварить на место опору?
— Смогу, конечно, — отозвался астер. Тот, что участвовал в первом заговоре против РЧЭ. У него на руках была кровь губернатора Трайинга. На миг их глаза встретились сквозь окошки шлемов. Взгляд Баси был твердым, и Хэвлоку почудилось в нем что-то еще. Может, искра стыда. Хэвлок проследил, как открылся, а потом закрылся наружный люк.
— Хэвлок, — позвала Наоми, — мне нужен ответ.
— На какой вопрос?
— Что они станут делать теперь?
Он помотал головой. В локте билась боль. У них не было причин для атаки, кроме обиды и той злобы, что перед лицом отчаяния может сойти за причину. Если за происходящим стоит Мартри, его волнует одно: чтобы «Барбапиккола» упала раньше «Израэля». Если это самодеятельность милиции, они просто хотят доказать себе, что не проиграли.
И не важно, есть ли в этом смысл.
— Не знаю, — вздохнул Хэвлок, — но, думаю, что бы ни сделали, хуже будет всем.
Зрение возвращалось, словно она выходила из тумана. Поначалу зеленый цвет, обволакивающий мир, был все таким же ярким. Это состояние сохранялось столько времени, что Элви испугалась: вдруг она ошиблась, ведь Холден пил онкоциды долго, и краткосрочный прием мог не оказать такого действия. Потом тени стали отчетливей, очертились контурами. А еще через несколько часов она уже видела дверной проем и силуэт химической установки. К тому времени как она смогла доложить Холдену об успехе, тот, судя по всему, уже страдал психозом на почве депривации сна. Элви виновато подумала, что должна была заняться им раньше. А потом он ушел поговорить с Амосом, и Элви решила, что этот здоровяк сумеет позаботиться о своем капитане. У нее хватало других дел.
Проблема с очисткой воды оказалась сложнее, чем ей думалось. Фильтры забились: белые пухлые подушечки витого стекла с встроенными ионными очистителями покрылись зеленой слизью. Впрочем, в строй возвращались другие члены научной группы и жители Первой Посадки. За четыре часа Элви с Фаизом и парой техников с рудника соорудили на краю руин машинку, которая превращала дождевую воду в питьевую — примерно по три галлона в час. На вкус вода напоминала отвар из люцерны с мятным ароматизатором, но жить на ней было можно.
К тому времени как Элви отыскала Люсию, доктор выглядела не лучше Холдена. Кожа ее приобрела цвет пепла, белки глаз покраснели так, словно из них вот-вот пойдет кровь. Яцек ходил за матерью, носил ее сканер и сумку с перевязочным материалом. Элви посмотрела, как они занимаются пациентами. Все как один были в грязи, перемешанной с песком. Различия между РЧЭ и поселковыми скрыл слой вонючей глины и всеобщий восторг от возвращающегося зрения. Встретив взгляд Яцека, Элви улыбнулась. Мальчик поколебался, застенчиво кивнул и улыбнулся в ответ.
— Тучи расходятся, — сказала Люсия. — Я заметила светлый клочок.
— Правда? — удивилась Элви.
— Мне он еще кажется зеленоватым, но на самом деле он белый, — уточнила женщина-врач. Кажется, ей трудно было даже покачать головой. — Ты хорошо поработала. Лекарство не подействовало только на троих.
— Почему? Может, надо…
— Это ведь не наука, — объяснила Люсия, — а медицина. Такой уровень излечения нового заболевания — блестящий успех. Хотя к исходному состоянию никто пока не вернулся. Если это и возможно, то потребует времени.
— Время… — повторила Элви. — Странно думать, что оно у нас еще есть.
— Смерть от бури мы променяли на смерть от слизней, а ее — на смерть от голода через несколько недель.
— Мы оттягиваем смерть. Если это и не победа, то хотя бы способ не проиграть.
— Если мы сумеем ее оттянуть.
«Только мы не сумеем…» Этого Люсия не сказала, да и незачем было говорить. Корабли сражаются друг с другом и падают с неба, местная экосистема несъедобна — да, нелегко будет отодвинуть горизонт выживания хотя бы на несколько недель. Если вообще возможно. Стресс уже сказывался на людях — и на РЧЭ, и на поселковых. Элви видела, что, едва минула непосредственная угроза, снова началась племенная сегрегация. Что-то еще будет, когда кончится еда?
— Тебе нужно отдохнуть, — начала Элви, и тут ее тронули за плечо. За спиной стояли Мартри и Вэй. Женщина выглядела измученной, а вот Мартри улыбался своей обычной улыбочкой. Слой грязи на его волосах и коже представлялся почти естественным. Словно этот человек попал в родную стихию.
