Через несколько дней возле Гирина снова круто затормозила вишневая «Волга».
— Садитесь, лейтенант.
Гирин догадывался, что разговор пойдет о несостоявшемся выдвижении, о его излишне резком отказе, и заранее мысленно сжался — так неприятен и неловок был ему предстоящий разговор. И ошибся! Старый командир звена, вечный капитан, был прав — Железный Ник был человеком сложным.
— В академию собираетесь, лейтенант? — словно мимоходом спросил Миусов, обгоняя вереницу попутных машин так, что казалось, те стоят на месте.
— Собираюсь. Вот получу первый класс и подам заявление. — Гирин был несколько удивлен осведомленностью подполковника.
— А зачем тянуть и киснуть? Второй класс вы получили, сегодня документы пришли. Подавайте заявление, я поддержу.
Гирин смотрел на Миусова недоверчиво.
— А не рано?
— Почему же рано? На заочный командный факультет в самый раз.
— На заочный? — удивился Гирин, всегда мечтавший об очном образовании.
— Только на заочный, и никак иначе. — Миусов покосился на молодого летчика, чуть улыбнулся уголками жесткого рта и счел нужным пояснить: Летная профессия — особая профессия, лейтенант. Тот же спорт на чемпионском уровне. А очное обучение — это по большому счету трехлетний перерыв в летной практике. Такие перерывы противопоказаны, особенно молодым. Конечно, командиром это вам стать не помешает, но уж настоящим классным пилотом вы не станете никогда.
Гирин как-то сразу, без раздумий поверил подполковнику, понял, что в чисто летном аспекте дела тот совершенно прав. Правда, и жизнь и служба не исчерпываются полетами, но что из того? Во-первых и прежде всего, Александр хотел стать классным пилотом, все остальное, по его представлениям, должно было организоваться само собой. Но для порядка неудобно же на ходу менять убеждения подобно флюгеру — он сказал:
— Я подумаю.
— Подумайте, лейтенант, дело серьезное, — и резко изменив тон, с заметно усилившейся гнусавинкой добавил: — А то, что отказались идти на звено — правильно!
Александр заулыбался, у него точно камень с души свалился.
— Я вашим отцам-командирам устроил небольшую головомойку за эту инициативу, — продолжал Миусов уже с усмешкой. — Тоже мне передовики-новаторы, храбро выдвигающие молодежь! Вам, лейтенант, пока летать надо. Летать, а не командовать!
— Верно, товарищ подполковник, — с неожиданно вдруг прорвавшейся откровенностью Гирин вдруг признался. — Я ведь об отряде космонавтов мечтаю.
— И правильно делаете, — лицо Миусова сохраняло свое привычное, каменное выражение, но по каким-то почти неуловимым признакам Гирин догадался, что подполковник помрачнел. — Работа без мечты сушит человека.
Миусов вдруг резко подвернул к тротуару, взвизгнув тормозами, «Волга» замерла, посунувшись на передние колеса.
— Дальше доберетесь сами, лейтенант. У меня дела.
Не слушая ответа Гирина, Миусов захлопнул дверцу, рванул машину с места и умчался, чистенько вписавшись в поток автомобилей. Александр еще долго смотрел ему вслед.
Шорох ветвей и сердитый писк голубых цветов привлекли внимание Гирина. Он огляделся и заметил, как шагах в десяти от него через кустарник к озеру протискивается огромная бульдожья голова с выпуклыми золотистыми глазами. Верхнюю челюсть ее украшали два направленных вниз голубоватых клыка настоящие клинки по метру каждый, а то и больше. Высматривая что-то в воде, голова выдвигалась все дальше и дальше и тащила за собой изумрудную шею с хорошее бревно толщиной. Гигантская змея! Что-то вроде анаконды или питона! Но голова вдруг с верблюжьей замедленностью поднялась к небу, послышался треск кустарника, писк, и на берег вышел зверь ростом со слона, но с длиннющей, как у жирафа, шеей. Этакий саблезубый динозавр, точнее, динотерий! Он был покрыт короткой, лоснящейся на солнце шерстью, голова и шея изумрудные, спина и длинный, волочащийся хвост темно-зеленые, почти черные и бледное брюхо салатного оттенка. Динотерий вошел в воду по самое брюхо, пристально вглядываясь в глубину и нервно подергивая хвостом. Вдруг бульдожья голова изящно, по-лебединому запрокинулась назад, а потом, выставив клыки-рапиры вперед и вниз, метнулась в воду. Взлетел радужный гейзер брызг, громкий всплеск ударил точно выстрел, по бирюзовой озерной глади побежали крупные атласные волны. Спустя секунду голова вынырнула из кипящей воды, на голубоватых, словно металлических, клыках ее билась большая черная рыба с сизыми глазами и громко стонала: «Йо! Йо!» Из ее крупных жаберных щелей, похожих на акульи, фонтанчиками била оранжевая кровь. Шея запрокинулась, закончив это движение рывком, черная рыба, не переставая жалобно стонать, взлетела и закувыркалась в воздухе. Бульдожья пасть расхлябилась пурпурным мешком и ловко подхватила рыбу на лету. По длинной шее пробежала судорога сокращений, зверь брезгливо передернулся, облизал языком-лопатой испачканные липкой оранжевой кровью клыки и, опустив голову, начал пить. Он не лакал воду, как это делают земные звери, а с шумом и всхлипом всасывал ее, а потом с наслаждением отдувался, точно гурман после глотка выдержанного вина.
Самое время удирать! Стараясь двигаться как можно осторожнее, Гирин проскользнул в гущу желто-зеленых ветвей. И тут же поднялся громкий писк и стон — он совсем забыл о коварных голубых цветах! Александр отпрянул назад и, услышав громкий плеск за спиной, обернулся. Саблезубый динотерий шел к берегу. Его змеиная шея была поставлена торчком, бульдожья голова вознесена на высоту двухэтажного дома, золотистые глаза неотрывно смотрели на двуногую жертву, словно гипнотизируя ее. Взбесившийся жираф, вооруженный двумя стальными клыками.
Бежать? Что толку? Неосторожное движение — и метровые клыки-рапиры обрушатся на его тело с шестиметровой высоты. Бульдожья голова зверя, изящно изгибая шею, начала откидываться назад. Гирин почувствовал, что вот-вот последует удар, и присел на полусогнутых ногах. Сердце билось гулко, часто, но страха не было, только голову чуть кружил азарт предстоящей схватки. План действия родился сам собой: дождаться броска, увернуться, отпрыгнуть в последний момент в сторону, — и в кусты, куда глаза глядят. Пока это чудовище вытащит из песка клыки, снова вознесет свою башку на шестиметровую высоту, проморгается и осмотрится, можно будет где-нибудь укрыться.
Вибрирующий пронзительный свист заставил Гирина вздрогнуть, свистел отнюдь не змей-горыныч, стоявший перед ним, пронзительный звук донесся откуда-то со стороны. Напряженная шея зверя расслабилась, голова с верблюжьей надменностью повернулась направо. Обернулся и Александр. И оторопел: метрах в десяти от него, опираясь на розовый песок крепкими загорелыми ногами, спокойно стояла молодая женщина в белой спортивной одежде. Женщина приложила указательный палец к губам, и снова воздух разорвал пронзительный вибрирующий свист. Монстр недовольно тряхнул головой, шумно чихнул, будто выстрелил, и шагнул навстречу дерзкой женщине, нервно подергивая хвостом.
