Одна из голов над оградой исчезла, и из-за забора донеслись приглушенные голоса. Дейв не разобрал ни слова, но по крайней мере теперь он знал, что шаманы не используют язык жестов.
— Дикнирдик выйдет к вам, если вы поклянетесь именем предков, что не причините ему зла! — последовал наконец ответ.
— Мы не хотим никому зла! — прокричал Дейв. — Мы пришли, чтобы спасти вас!
— Если слишком часто это повторять, у них могут возникнуть подозрения, — сказал Слуш. — Бойтесь человека, сулящего спасение, как говорится.
Наконец над оградой показалось лицо Дикнирдика. — Приветствую вас, чужестраницы! — громко сказал он. Его голос слегка подрагивал. — Зачем вы хотели меня видеть?
— Спускайся к нам! Мы все тебе объясним!
У шамана задергался глаз; пальцы, сжимающие наконечники бревен, побелели. Он сейчас стоял перед непростым выбором. Если он откроет ворота и выйдет, то демоны могут растерзать его или утащить в ад, где его ждут невыразимо ужасные мучения. Если же он откажется выходить, вскоре над его трусостью будет смеяться вся деревня.
— Мы отпустили Бе’ньяр и даже пальцем ее не тронули, — приободрил его Дейв.
— Она никто, — отмахнулся Дикнирдик.
— Ну хорошо, — сказал Дейв. — Тогда я сам зайду в вашу деревню, один, без друзей. Мне надоело кричать, запрокинув голову.
— Что ты делаешь? — вскричала Вана. — Как только ты окажешься у них в руках…
— Это не лишено смысла, — сказала Шемибоб. — Дикари могут решить, что он настолько могуч, что не боится всех их воинов.
— Нет! — сказал шаман. — Ни шагу вперед! Мы приоткроем ворота, чтобы разговаривать, но не смей приближаться.
Настала долгая тишина. Наконец из-за палисада донесся скрип тяжелого деревянного засова, и ворота медленно распахнулись. В них стоял Дикнирдик, а за его спиной толпились шаманы остальных племен и множество воинов с копьями и духовыми трубками.
За их спинами возвышалась статуя Тзи’кжепа в окружении деревянных идолов, изображающих отцов-основателей всех шести племен. По словам Бе’ньяр, каждое племя принесло на праздник торговли своего идола.
Из ворот резко несло нечистотами и потом. Шемибоб была права, теснота и грязь в деревне становились невыносимы.
Шемибоб подошла ближе и встала у Дейва за спиной. Дикнирдик быстро попятился. — Скажи ей, пусть уйдет!
Женщина-змея рассмеялась. Шаман подскочил от неожиданности.
— Женщину с младенцем мне тоже попросить уйти? — спросил Дейв.
— Не надо, — сквозь зубы процедил шаман. — Пусть стоит. Но для чего она здесь?
— Она хорошо знает ваше наречие. Если я забуду какое-то слово, она мне подскажет.
Шаман окинул Вану и Дейва оценивающим взглядом. Возможно, намеревается схватить всех троих и захлопнуть ворота? Сомнительно, но от доведенного до отчаяния человека можно ожидать любой глупости. Но нет, вряд ли, он слишком напуган для этого.
— Слушайте меня! — воскликнул Дейв и начал речь, которую сочинил заранее. Он рассказал им о неизбежной гибели Земли и объяснил, что через врата их племя может попасть в новый, юный мир. Его рассказ то и дело прерывали возгласы изумления, ужаса, а иногда и сомнения. Шаманы разом принялись переводить его речь для тех, кто не знал языка чау’финг, и юноше пришлось повысить голос, чтобы перекричать их.
Подойдя к концу, он промочил горло из поданной Ваной тыквы-горлянки, и сказал:
— У вас сейчас наверняка появилось множество вопросов. Я постараюсь ответить на все, кроме самых дурацких. Но у меня устали ноги. Мне и моей женщине нужно присесть.
Дикнирдик отправил одного из воинов за стульями.
— Спасибо, — сказал Дейв, чтобы не выглядеть неблагодарным.
— Это очень интересная история, — сказал шаман, — хотя я мало что из нее понял. Вы наши гости, поэтому я не буду обвинять вас во лжи. Но когда вы называете пасть Сияющего Демона вратами в иной мир… конечно, брюхо демона в каком-то смысле является иным миром, но нам не хотелось бы там оказаться! Нет, вы не заманите нас туда!
— Мы готовы войти во врата первыми и тем самым доказать вам, что это вовсе не пасть демона, — парировал юноша.
— А что, если вы тоже демоны и таким образом заманиваете людей ему в пасть? Что тогда?
— Удивительно стройная и логичная система бреда, — прожужжал себе под нос Слуш.
— Мы пришли к вам, чтобы спасти часть людей перед концом света, — продолжал Дейв. — Мы не допустим, чтобы все человечество погибло! Такова наша цель. Мы даже готовы присоединиться к вашему племени.
— Нет-нет, то, что вы предлагаете, совершенно невозможно, — нервно сглотнул Дикнирдик. — Холм, на котором обитает Сияющий Демон — это большое табу для нас. К нему запрещено приближаться.
— К черту табу! — вскричал Дейв. — Это нелепые суеверия, за которыми ничего не стоит. На холме нет никакого демона!
Шаман обвел взглядом собравшихся вокруг, словно набираясь храбрости.
— Невозможно. Нарушение табу вызовет гнев предков. Они будут преследовать нас до конца жизни, и после смерти тоже. Бе’ньяр нарушила их заповеди и жестоко поплатилась за это, а ее тело мы бросили псам.
Посреди ночи Дейв проснулся и приоткрыл дверь машины, чтобы выглянуть наружу. В уши ему тут же ударил оглушительный шум. Несмотря на поздний час, в деревне били барабаны, гудели дудки, сотни голосов нараспев читали молитвы. Из-за палисада поднимался густой столб дыма. Ворота были закрыты.
Одинокий дозорный, сидящий на вершине бамбуковой башни, повернул голову в сторону Дейва. Он, конечно, не мог ничего расслышать на таком расстоянии, но юноша все равно сказал ему:
— Надеюсь, предки дадут вам верный совет.
Он вернулся в машину, закрыл за собой дверь и улегся. Сон никак не шел к нему, он долго ворочался и не мог избавиться от беспокойства.
Едва он наконец начал засыпать, как машину ощутимо тряхнуло. Повода для волнения не было, ведь прочные стены надежно защищали их от буйства стихии. Дейв успокоенно закрыл глаза, но тут его посетила тревожная мысль. Один резкий толчок, а потом тишина? Это не похоже на обычное землетрясение…
Из своей комнаты выглянула Шемибоб.
— Вы тоже заметили?
— Безусловно.
Он поднялся и осторожно приоткрыл наружную дверь. За порогом тут же прогремел боевой клич, и в щель влетело копье, едва не задев юношу.
Дейв оказался лицом к лицу с десятком вооруженных воинов; за их спинами виднелась огромная толпа дикарей, копающих у подножия холма глубокую яму.
Он захлопнул дверь и с побледневшим лицом обернулся к Шемибоб.
— Они собираются похоронить нас заживо!
