- Вовсе нет, сэр! Ваш дворецкий не потратил ни минуты, - поспешно вступилась Розамунда. - После того как он отвел к вам господ, даже не вернулся.
- Неужели рисовала по памяти? - не поверил секретарь.
- Да, сэр.
- Но ведь ты провела в его обществе не больше трех минут. Этого хватило, чтобы запомнить черты его лица и с такой точностью воспроизвести?
В словах послышалось обвинение во лжи.
- У Розамунды прекрасная память, сэр Фрэнсис, - пришел на помощь брат. - Она обладает недюжинным художественным даром и часто рисует по памяти.
Не отрывая взгляда от доски, лорд Уолсингем задумчиво погладил бороду.
- Полезный талант… да, очень полезный. - Он наконец-то удостоил посетительницу пристального внимания и теперь уже рассматривал откровенно и бесцеремонно, заставив покраснеть. - Что ж, ты сможешь оказать немалую помощь.
Розамунда нахмурилась и весьма дерзко уточнила:
- Каким образом, сэр?
- Узнаешь, когда придет время. - Он подвинул доску на край стола и обратился к Томасу: - Обучена ли юная леди придворным манерам?
- До определенной степени, полагаю, - осторожно ответил тот. - Не знаю, что именно сумела преподать наша матушка. В последние годы она серьезно болела и была крайне слаба.
Розамунда удивилась, что вельможа не задал вопрос ей самой, однако, судя по всему, мужчины вообще забыли о присутствии особы, чью судьбу обсуждали. Дело в том, что она глубоко сомневалась в собственных познаниях. Умела кланяться, понимала, что необходимо проявлять почтение к старшим по возрасту и званию, но о тонкостях этикета понятия не имела.
- Думаю, девочке лучше остаться здесь, чтобы леди Уолсингем занялась ее воспитанием. Привези сестру завтра, Томас.
На этом разговор закончился. Сэр Фрэнсис придвинул свечу к документу, который изучал до прихода посетителей, и углубился в чтение.
Вновь удивившись собственной храбрости, Розамунда слегка откашлялась.
- Простите, господин секретарь, но означает ли это, что мне предстоит явиться ко двору?
Вершитель судеб раздраженно поднял глаза.
- Можешь считать, что да. А сейчас у меня много работы.
Томас схватил сестру за руку и потащил к выходу - настолько поспешно, что Розамунда едва успела изобразить прощальный реверанс. Плотно закрыв дверь, негромко произнес:
- Учись уходить вовремя и не задавать лишних вопросов.
- Я просто хотела выяснить, - попыталась оправдаться Розамунда и радостно улыбнулась. - Представляешь, меня примут во дворце!
Будущее казалось ослепительно ярким, сулило новые возможности, развлечения, знакомства. Фрейлину королевы ждали интересные люди, богатые наряды, бесконечное веселье, музыка и танцы, увлекательные беседы, прогулки, охота, пикники. По слухам, ее величество особенно любила пикники и катание на лодках по реке. Ну а самым главным и привлекательным достоинством придворной жизни казалась возможность смотреть пьесы.
- Похоже, что так оно и есть. - Томас улыбнулся восторгу сестры. Он постепенно приходил в себя, и на щеках даже выступил обычный румянец. - Не хочу убивать восторг и энтузиазм, сестренка, однако при дворе тебя встретят не только блеск и нескончаемый праздник. Правила придворной жизни строги и неумолимы. Сомневаюсь, что суровые условия тебе понравятся. Ты слишком привыкла к абсолютной свободе, так что не радуйся раньше времени.
Розамунда лукаво прищурилась. Не слишком-то она поверила, но немедленно сообразила, как извлечь из предупреждения непосредственную выгоду.
- Что ж, если такова моя судьба, брат, то будет справедливо насладиться последним днем жизни на воле.
- О чем это вы, мистрис?
- О том, что я честно заслужила право пойти в театр. Один-единственный раз. Никто и не узнает. Знакомых здесь нет, так что о репутации можно не беспокоиться. Обещаю как можно ниже надвинуть капюшон и весь вечер не отходить от тебя ни на шаг. - Она жалобно заглянула в лицо. - Пожалуйста, Томас. - На мгновение Розамунда задумалась и лукаво добавила: - Возможно, став придворной дамой, я окажу тебе какую-нибудь услугу. Ведь неизвестно, с кем доведется познакомиться и чье доверие заслужить.
- Ах ты, хитрая маленькая…
Томас замолчал, не посмев произнести в адрес сестры грубое слово.
И все же трудно было не восхищаться этой наивной и милой сообразительностью. Кроме того, он вовсе не был таким закоренелым ханжой, чтобы отказать девочке в удовольствии - один-единственный раз. Завтра ответственность за ее судьбу ляжет на плечи секретаря королевской канцелярии. Плутовка права: действительно трудно предположить, чем именно она сможет помочь семье. Близость ко двору таит массу возможностей.
- Что ж, уговорила. Но сейчас меня мучит жажда. Здесь недалеко есть неплохая таверна - называется «Голова короля». Пожалуй, заглянем. А лошади пусть остаются здесь.
Он не упомянул о том, что поскольку пивная располагалась по соседству с Сизинг-лейн, то взбесившийся Кит наверняка засел там. Если снизойти, согласиться принять извинения и простить несправедливое нападение, то мир можно будет скрепить бутылкой славного бургундского. Несмотря на обиду и гнев, ссору предстояло загладить любым путем, потому что Томас оказался посредником между Китом и сэром Фрэнсисом, а всемогущий вельможа ни за что не простит потери нового агента.
Розамунда торжествовала. Конечно, победа далась подозрительно легко, но ведь брат явно оставался во власти скандала с Марло и отнесся к просьбе легче, чем обычно. Вслед за Томасом она вышла на улицу - дворецкий не провожал - и направилась вверх по Сизинг-лейн к Тауэр-стрит. Таверна «Голова короля» расположилась в угловом доме и на вид оказалась вполне приличной; недавно покрашенная яркая вывеска со скрипом покачивалась на ветру.
Томас открыл дверь и повел сестру по узкому мощеному коридору. Пивная оказалась слева. Он толкнул еще одну дверь и тревожно оглянулся. К счастью, Кит оказался здесь: неподвижно сидел в дальнем углу, угрюмо склонившись над кружкой. Как бы ни обижался Томас, поддаться настроению было бы непозволительной роскошью.
- Пойдем.
Он подтолкнул сестру, чтобы она шла первой. В ранний утренний час в пивной было пусто и тихо; хозяин стоял за стойкой и лениво тер грязной тряпкой оловянные кружки. Пол был посыпан свежими опилками, которые еще не успели ни потемнеть от множества ног, ни сваляться от пролитого пива и плевков.
Кит поднял голову и посмотрел бешеными, налитыми кровью глазами. Пока Розамунда не села напротив, а Томас не заказал бутылку бургундского и бокал шерри для дамы, не произнес ни слова.
- Итак, мой неверный друг, - нарушил он молчание, подтолкнув кружку, - самое меньшее, что ты можешь сделать, - это налить мне вина.
