— Машина вышла из камеры — не знаю, как ей удалось. Я был внизу, электрометр у дверей показал сильнейшее излучение, которое увеличивалось скачками с двенадцатисекундными интервалами. Тогда я пошел на первый этаж, чтобы проверить, регистрируется ли излучение на потолке камеры, и тут почувствовал толчок, который бросил меня на пол. Приборы разбились…
В этот момент со двора — а может, со стороны фасада — донесся дикий крик, ударивший нам в уши так, что все вздрогнули и повернулись к окнам. Крик повторился, раздался сдавленный хрип, который перешел в нечленораздельное бормотание — и все стихло.
— Мы бессильны чем-либо помочь, — медленно и тяжело цедил слова профессор. — Мы не знаем его возможностей, не знаем, как защищаться, мы можем только советовать.
— Но мы же тут сгинем! Нет, я уезжаю, — прошипел Джедевани.
— Извольте. Двери открыты, я никого не задерживаю, мое место здесь, даже если мне суждено погибнуть на половине фразы. — Лицо профессора было словно высечено из камня.
Да! Это был могучий старик!
Джедевани повалился на стул.
— Как он вышел, куда? И что делает? — спросил профессор.
— Не знаю, не видел. Может, Бэрк скажет? — бормотал инженер, силы которого были на исходе. Он тяжело опустился на стул и с трудом дышал, вытирая платком со лба и волос кровь, смешанную с побелкой.
Бэрк, нашедший убежище между двумя библиотечными шкафами, был извлечен оттуда доктором, который медленно и флегматично достал из нагрудного кармашка футляр, отыскал ампулу сердечного средства и сделал огромному, трясущемуся мужчине укол. Затем убрал шприц и обратился к профессору:
— Если так пойдет и дальше, то скоро у меня кончатся ампулы. Такой эпидемии я не предвидел.
Он старался выдерживать шутливый тон. Профессор пожал плечами — теперь мне показалось, что его болтливость и рассеянность были лишь маской, за которой скрывался дьявольски твердый и крепкий стержень. Словно ядрышко в скорлупе ореха.
— Говорите, Бэрк, что вы видели?
— Господин профессор, а он сюда не придет? — Шофер все еще дрожал.
— Нет! Да говорите же, чертов осел!
— Я стоял у лифта, вдруг вижу какую-то вспышку, словно небесный огонь, гляжу — там, где были двери, только пыль, да такая, будто потолок обвалился, и из этой пыли выдвигается…
Он затрясся, лицо побледнело.
— Ну что? Что вы видели?
Все стояли вокруг напряженные, бледные. Профессор наклонил голову, и его черные глаза горели, казалось, каким-то бессмертным огнем. В этот момент я подумал, что даже марсианин не выдержал бы такого взгляда.
— Огромная черная сахарная голова медленно плыла, а перед ней и за ней извивались в воздухе странные змеи, словно щупальца. Она двигалась, раскачиваясь из стороны в сторону, и один раз даже ударилась о колонну. Я почувствовал толчок.
— Так вот что это было. Значит, дверь он не вырвал, — шепнул мне Финк.
— Гляжу: кирпичи летят, ноги мои сами оторвались от пола, и я влетел в лифт, слава Богу, он еще действовал, — докончил шофер, испуганно оглядываясь на дверь.
— Черт возьми, сахарная голова, от которой приходится бежать… — начал кто-то у меня за спиной.
В этот момент воздух в зале взорвал единый крик.
Немного потемнело, через окно я увидел плотные клубы пара.
— Пруд кипит, — раздался чей-то голос. Действительно, вода в пруду кипела и взвивалась небольшими смерчиками, которые тут же сливались воедино. Так продолжалось минут пять и прекратилось так же быстро, как и началось.
— Мне кажется, я понимаю: машина частично пришла в норму, но не совсем. Говоря по-нашему, она как бы пьяна, отсюда удар о колонну, отсюда раскачивание, отсюда же, похоже, этот спектакль. — Профессор говорил медленно, потирая рукой лоб. — Хм, по-видимому, она приспособилась к нашей атмосфере… Господа…
Все обернулись к нему.
— Господа, остается последнее средство: надо воспользоваться нашими гранатометами. Несколько близко взорвавшихся гранат со смесью углекислого газа, хлора и ацетилена должны дать желаемый эффект. Если мы снова изменим ему состав окружающей атмосферы, он опять впадет в коматозное состояние, которое мы сумеем использовать получше.
Мысль показалась удачной.
— Надо спуститься в подвалы за гранатами и гранатометами, — бросил кто-то.
— Кто это сказал? Ну…
Все переглянулись.
— Ну, в чем дело? Никто не хочет спускаться?
В ушах у меня все еще бился страшный крик, крик человека, который видит приближающуюся смерть.
— Я пойду! — сказал я.
— Благодарю, Макмур, вы еще не вполне освоились у нас. Пойду я сам. — Профессор отошел от стола.
Кучка мужчин ожила.
— Пойдем все!
Профессор взглянул на них, как бы извиняясь.
— Нет нужды, господа. Достаточно троих. Пусть пойдут доктор, инженер и Макмур.
Мы вышли из зала. В коридоре лежал тонкий слой осыпавшейся штукатурки, побелившей темную ковровую дорожку. А вообще было тихо и спокойно. Мы вошли в кабину лифта и спустились в подземелье. Там царил хаос. Один из поддерживающих потолок столбов утончился почти наполовину. Куски железобетонных конструкций с разорванной арматурой, песок, штукатурка устилали пол.
— Какая дьявольская сила! А ведь он не выше полутора метров, — сказал инженер. — Мы его, кстати, взвесили, в нем неполных четыреста килограммов.
Мы почти бегом добрались до конца коридора.
В воздухе стоял неприятный, какой-то приторно-тошнотворный запах, который походил на тот, что я почувствовал во время первого осмотра чудовища. Правда, тогда он был послабее.
В уже знакомой мне стальной комнате инженер вынул из шкафов длинные, закругленные на концах газовые гранаты, помеченные цветными кольцами у основания, и на каждого из нас погрузил по шесть штук, взяв себе еще три гранаты и два гранатомета, укрепленных на небольших легких салазках с алюминиевыми полозьями.
Кроме того, каждый повесил через плечо по нескольку противогазных масок, и мы двинулись в обратный путь.
В библиотеке напряжение немного спало, когда остававшиеся там увидели, что мы возвратились без помех.
— Итак, начинаем! — сказал профессор, передавая каждому маску противогаза. — Маски не снимать, пока я не прикажу. В случае если меня… если я не смогу отдать приказ, командовать будет господин Фрэйзер, а после него инженер Финк.
Мы разобрали гранаты и вышли из библиотеки. Профессор провел нас на третий этаж, потом на четвертый, наконец по узкой лесенке мы поднялись в маленький купол, расположенный на крыше. Здесь стояли стулья, небольшая подзорная труба на штативе и несколько метеорологических приборов.
