— Из чего это видно? И почему вы так дружески настроены? — спросил я. Невероятная странность, превосходство и в то же время чуждость всех этих предметов, которые отказывался принимать мой обычно столь ясный мозг, начали меня раздражать.
— Очень просто. После двухдневных опытов они проявили память, которой не постыдился бы и пес из лаборатории условных рефлексов, к тому же память гораздо более совершенную. Обратите внимание на их механизм движения: у них нет конечностей, но они передвигаются скачками благодаря сокращениям нижней части живота…
Я смотрел на кирпично-красное существо, прыгающее по дну пустого аквариума, и заметил, что оно украшено светлыми и темными полосками и снабжено чем-то вроде тонких волосков, на концах которых размещены шипы.
— Но это вовсе не его конечности! — изумленно воскликнул я.
Действительно, «шипы» представляли собой две челюсти, тщательно изготовленные из серебристо-голубого металла и отличающиеся почти математически строго вычисленной системой зацепления. Удерживающие эти челюсти выступы закручивались в спиральки.
— К сожалению, вы правы. Оказывается, насекомые на Марсе владеют инструментами, — сказал доктор. Он схватил животное щипцами, что удалось сделать не сразу. Инженер принялся недоверчиво рассматривать существо, советуя соблюдать осторожность, а потом засунул его в футлярчик-сигарку. Пока инженер тщательно прятал все предметы в сейф, доктор заметил: — Мне становится дурно, когда я вижу все это. Не будь я таким старым сумасшедшим, нога б моя никогда сюда не ступила. Я не говорю об опасности, — он немного выпрямился, — у меня военные награды за храбрость, но эти свихнувшиеся предметы, да и наш механический покойничек выводят меня из равновесия. И зачем им врач? — удивлялся он, провожая меня в коридор, освещенный, как всегда, несмотря на дневное время, искусственным светом. — Им нужен часовщик для этого марсианина, ха, ха, ха!
Инженер задвинул большой засов и повернулся к нам.
— Не обращайте внимания на слова доктора, — сказал он. — И на его пессимизм: он сам не принимает этого всерьез.
Мы поднялись на площадку первого этажа, инженер нажал кнопку, раздался тихий свист, двери распахнулись, и небольшая, освещенная приглушенным светом кабина лифта раскрылась перед нами. Я глянул на своих спутников.
— Поедем в библиотеку, — сказал доктор, посмотрев на часы. — Одиннадцать. Сейчас начнется военный совет.
В библиотеке было пусто, так мне по крайней мере в первый момент показалось. Только у бокового окна стоял мужчина, с которым до того я не разговаривал. Он был невысок, коренаст, свободная одежда, скроенная с большим припуском, свисала с его достаточно выпуклых форм, тщетно пытаясь замаскировать их округлость. Лицо у него было почти оливковое, волосы иссиня-черные, только глаза были зелеными, словно пересаженными с лица норвежца, и светились, как льдинки на солнце.
— О, вы уже здесь, синьор Джедевани. — Доктор казался довольным. — Ну и что новенького?
Синьор Джедевани испытывал явные затруднения с английским.
— Доктор, вас вызывать профессор. Уже трижды звонить наверх и вниз. Идите же вконец на малую операционную.
Доктор замолк, движения его стали целенаправленными, быстрыми, левой рукой он схватился за внутренний карман. Проверил, на месте ли шприцы, и выбежал из комнаты.
— Что случилось? — спросил я.
— Не знаю. — Синьор Джедевани стучал пальцами по столу. — Кажется, наш друг Линдсей хотеть показать господину Фрэйзеру, что, хм… что машина, то есть человек из Марса, не выделяет сквозь двери от камеры никакое излучение…
— И что с ним случилось?
— Бэрк нашел его без сознания в лифте. Наверно, убегать оттуда, я знаю?
В этот момент двери раскрылись, и словно маленький темный гном с седой шевелюрой в библиотеку ввалился профессор. Спустя секунду следом за ним вошли остальные мужчины, кроме доктора и Линдсея. Профессор бегал по ковру вдоль библиотечных шкафов, топал ногами, бурчал и метал из-за очков гневные взгляды на мужчин, которые медленно рассаживались в креслах, закуривали и, казалось, ждали, пока у старика кончится заряд злости.
— Говорил ведь тысячу раз: никаких опытов на свой страх и риск. Или это кончится, или я завтра же утром уеду. Мы что — дети? — взорвался наконец профессор. — Дело слишком серьезно, а тут крупный ученый из-за амбиций или ради состряпанной к данному случаю теорийки сует голову… — Он осекся, вытащил из кармашка невероятно помятую сигару, отгрыз кончик, прикурил и продолжал совершенно другим тоном: — Кажется, наш друг Линдсей выйдет из этой истории целым и невредимым… А теперь я хотел бы выслушать результаты работы за день и ваши предложения. Однако убедительно рекомендую заботиться не столько о темпах исследований, сколько о безопасности. Прошу вас, Финк, изложите техническую сторону.
Инженер встал и принялся раскладывать на своем столике записки.
— Итак, все выглядит следующим образом. В настоящее время машина находится в бронированной камере, экранированной, как вам известно, свинцовыми пластинами толщиной шестьдесят сантиметров. Судя по результатам воздействия излучений, полученным в наших лабораториях, полметра свинца должны были дать стопроцентную защиту от любой волновой энергии. Однако это оказалось ошибкой. Несчастный случай с коллегой Линдсеем показал, что излучения, создаваемые машиной, проникают сквозь наш экран как сквозь лист картона. Таким образом, опыты с морскими свинками оказались совершенно беспредметными. Наша цель — подвергнуть всю машину целиком воздействию некой измененной атмосферы, поскольку попытки демонтажа окончились неудачей, а предложение полного отравления живой составляющей было отвергнуто.
Чтобы осуществить сказанное, я предлагаю, во-первых, изготовить свинцовую трубу с толщиной стенок два метра. В эту трубу поместить машину и заглушить с обоих концов плитами соответствующей толщины. Во-вторых, внутри трубы смонтировать телевизионный аппарат, это позволит нам наблюдать все, что там будет происходить. Я считаю, что предложенный мной метод обеспечит максимум безопасности.
— Вы закончили? — спросил профессор.
— Да.
— В таком случае прошу пройти к Бэрку, он оденет вас в наш скафандр, вы спуститесь в подземелье и попытаетесь электрометром определить силу излучения, проникающего из камеры сквозь закрытые двери. Только после этого вы сможете рассчитать необходимую толщину стенок предлагаемой свинцовой трубы, причем с достаточной степенью безопасности. И пожалуйста, без фокусов — в камеру без нужды не входить. Пусть Бэрк все время ожидает в коридоре, у лифта. Если хоть что-то случится, немедленно сообщайте. Вы меня хорошо поняли? До сих пор я думал, что все вы хорошо понимаете по-английски, но после случая с Линдсеем я сильно в этом усомнился.
