Ознакомительная версия.
Но одна гостиница мне все же запомнилась. Причем запомнилась историей, которую не стыдно рассказать за пьяным столом старых знакомых, щелкнув пальцами воскликнув: «Ах да, случай со мной был один…».
Мотель назывался «Лукоморье» и находился на самом краю города, на конечной остановке автобуса. Двух этажное кирпичное здание, с маленькими номерами и единым на этаж санузлом. Из удобств — лишь небольшой телевизор с огромным пультом да набор вафельных полотенец с синими печатями в уголках.
Я вселился в номер на втором этаже, приехав утром. Мне предстояло пробыть в городке несколько дней, помочь клиентам разобраться в хитросплетениях технической документации. Стоит упомянуть, что погода стояла великолепная, теплое солнце позднего апреля подсушило землю, проталкивали сквозь пожухлый ковер прелых листьев первые травинки, на ветках пели птицы.
Первый день я работал не долго, лишь представился руководству филиала да поговорил с парой специалистов. После чего направился в гостиницу, желая немного поспать после дороги. В номере поставил чайник, принялся раскладывать вещи, когда меня привлек вид из окна.
Окна моего номера выходили на задний двор и буквально упирались в стоящий неподалеку дряхлый деревянный особняк. Такие обычно называют помещичьими или дворянскими, они сохранились еще с царских времен и зачастую служили в последствии коммунальными квартирами для победивших рабочих и крестьян.
Дом был с Т-образным фасадом и был выдвинут своим корпусом-ножкой в сторону гостиницы, прямо к моим окнам. При желании я мог добросить что-нибудь не очень тяжелое до обитых досками стен, до резных наличников и разъехавшегося крыльца. Этот дом был заброшен и безлюден, входная дверь отсутствовала, а крыша местами провалилась. По всей видимости, хозяева когда-то строили его возле торгового тракта на пути в город, но теперь город сам пришел к дому и теснил его кирпичными стенами новостроек. И, скорее всего, снос этой древности был лишь делом времени.
Напротив моих окон как раз располагались окна второго этажа особняка, внутри было темно и пусто. К удивлению сохранились и стекла, за ними — короткий тюль, сдвинутый в сторону. Честно говоря, зрелище довольно унылое, если не сказать жалкое. Некогда здоровый для своего времени дом, крепкий и достаточно яркий, теперь доживал свой век, скособочившись, вынужденный лицезреть подслеповатыми глазами жизнь приезжих.
Я подивился открывшемуся виду и продолжил ходить по номеру, разбирая вещи, вытаскивая банки с кофе и сахаром из сумки, аккуратно раскладывая на столе рабочие бумаги.
Так прошло некоторое время, день близился к вечеру. Я с чашкой кофе поднялся из-за стола, чтобы размять ноги, прошелся по номеру, прихлебывая из кружки ароматный напиток. И замер, уставившись на старый дом.
Из окна напротив, из глубины пустой комнаты, на меня смотрел одетый в черное не то ребенок, не то карлик. Его было видно нечетко, он стоял в полумраке и я мог лишь различить общие черты. Большая лысая голова, крупные несимметричные глаза, широкий приоткрытый рот. Весь серый, морщинистый, без бровей. И абсолютно недвижимый.
Я смотрел на него, он смотрел на меня. Так длилось несколько секунд, потом мой неизвестный сосед словно шагнул назад и исчез в темноте комнаты, бесследно, не отводя от меня своего страшного взгляда.
Весь оставшийся вечер я чувствовал себя неуютно. Периодически подходил к окну и выглядывал наружу. Безрезультатно. Странный гость заброшенного дома не появлялся.
Через пару часов я лег спать.
Следующий день практически стер у меня из головы этот случай, я закрутился в делах и разговорах. Местные специалисты оказались абсолютно не подкованными в теме, пришлось углубиться с головой в объяснения. Потом поехали на объект, там я показывал все наглядно. Незаметно прошел обед, а за ним и четырехчасовой чай с баранками. Оценив объем работы на следующий день, попрощавшись с усталыми техниками, я решил проветриться и пошел в гостиницу пешком. По пути купил пива, завернул в газетный киоск.
В номер поднялся уже в хорошем расположении духа. Включил телевизор, стал вешать на плечики костюм. Да так и застыл, прижав к груди свернутые брюки.
Из пустого дома в мое окно вновь смотрел черный мальчик-карлик. С тем же пустым выражением лица, с теми же вытаращенными глазами, с тем же полуоткрытым ртом.
Я не выдержал и, демонстративно бросив брюки на кровать, подошел к окну. Мне показалось или выражение этого уродца изменилось? Или нет?
Я поднял руку и помахал ему. Странный человек никак не отреагировал, вновь, словно растаял, скрывшись в темноте комнаты. Я еще немного подождал, но незнакомец больше не показался.
И вот тут мне стало не по себе. Я даже поежился. Неприязненно отошел от окна, задернул шторы.
С чего бы нормальному человеку приходить каждый вечер в заброшенный дом и смотреть в окна гостиницы? Но то нормальному, а этот уродец, он нормальный? А может извращенец? Маньяк? Папарацци?
Вечер был безвозвратно испорчен. Оставшееся время я просидел перед телевизором, нервно дергаясь от любого шума, а когда наконец лег спать, то долго не мог уснуть, сжимая в ладони металлический Parker.
Следующий день я был раздражителен и рассеян. С горем пополам доделал работу на объекте, чуть не поругался с главным техником, взял на презентацию не те слайды. Когда пришло время обеда, я уже четко для себя уяснил, что вечером наберусь храбрости и схожу в этот дом. Возможно, смогу понять, что там делает мой ночной смотрящий. Свое такое решение закрепил чашкой кофе.
Вечером, зайдя в гостиницу и оставив вещи, я подошел к старому особняку, потирая в кармане украденный в кафе ножик с закругленным кончиком. Стоял некоторое время, не решаясь войти и прислушиваясь. Все же не горел я желанием встретиться с этим черным карликом, не решил я до конца как реагировать. Не брошусь же я на него с кулаками? Или надо бы накостылять ему? Совсем не умею я вести себя в подобных ситуациях.
Глубоко вздохнув, я все же начал свой короткий поход по старому дому.
Если вы когда-нибудь были в заброшенных домах, то представите себе общий антураж увиденного. Мебели нет, двери не везде сохранились. Сморщенные, отклеивающиеся обои, осыпающийся потолок. На полу старые газеты, бутылки из-под дешевой водки, иногда шприцы. Запах сырости. В общем, ничего примечательного.
Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, я без труда нашел комнату, из которой открывался вид на мои окна. И не увидел ничего особенного. Комната как комната, никаких ужасных надписей или пятен крови.
Я подошел к окну, выглянул наружу, щурясь от вечерних лучей солнца. Повернулся, чтобы уйти. И узрел своего страшного соглядатая.
Ознакомительная версия.
