Шери медленно, задумчиво кивнула:
– Не знаю, есть ли у нас шанс исправить то, что они с ним сделали. Скорее всего дело в его электронике, а не в программном обеспечении.
– Я думал о том же. В моем блоке там, в лагере, есть человек, который был шефом механиков Гектора.
Брови Шери взлетели вверх.
– Низенькая женщина? Темные волосы? Мускулы как…
– Алита Кайл.
– Точно!
– Иногда я думаю, что Алита знает об устройстве Марк XXXIII больше, чем те парни, которые его создали.
– Она очень хороша. Я работала с ней над усовершенствованием его систем непрерывного огня, примерно за год до Бойни.
– Знаете, мисс Барстоу, - продолжил он, - сдается мне, у нас тут собирается неплохая команда. Среди нас есть бывшие военные офицеры, и мы знаем боевую тактику и теорию. Я. Полковник Пре-скотт. И конечно, генерал Спратли. Вы его знаете?
– Я слышала, что номинально он командующий лагерем, что бы это ни значило. Но в Крайсе я ни разу не встречала его лично.
– Хмм. Ну еще у нас есть Дитер Холлинсворт. Его специальностью была физика высоких энергий.
Томас Рейтер. Он был астрономом, но знает математику… и теорию компьютеров. А теперь… вы, если решите присоединиться. Нам пригодился бы кибернетик. До сих пор нам приходилось стрелять вслепую, пытаясь выяснить, что не в порядке с Гектором.
– Я… не знаю.
– Не знаете, сможете ли? Или не знаете, хотите ли?
– Я не знаю… смогу ли снова все это выносить. В последнее время… все становится хуже и хуже.
– Ну, у нас всегда есть завтрашний день.
– Что вы хотите этим сказать?
– Работайте с нами, и у вас появится надежда. Хоть что-то, за что можно цепляться. А если будет слишком плохо, если надежды не останется…
– Я могу вернуться сюда. Завтра…
– Вы присоединитесь к нашей маленькой клике? Поможете нам?
Она молчала.
– Я… попробую, - выдавила она наконец.
– Наверное, пора назад, - заметил он. - Не думаю, что у "щелкунчиков" здесь патрули. По крайней мере, я их не замечал. Но все же не стоит попадаться им внутри пятидесятиметрового периметра Гектора.
Она вздохнула:
– Еще один поход через канализацию.
– Поверьте, - сказал он ей, - бывает гораздо хуже.
– Уже знаю.
Они вместе зашагали вниз по склону холма.
Они вместе спустились с холма. По пути они никого не встретили, хотя несколько жутких минут им пришлось пролежать в тени разрушенного фундамента, когда Джейми услышал отчетливое клацанье металла по камню. После купания в сточной канаве, снова оказавшись внутри невидимых стен лагеря, они несколько минут провели в попытках избавиться от въевшейся в тело вони, моясь в мутном потоке чуть выше уборных. Надо было проскользнуть обратно в бараки, не привлекая к себе внимания. Среди рабов почти наверняка были информаторы… или, по крайней мере, маленькие и незаметные подслушивающие устройства.
Входя в разрушенное здание фабрики, они слегка соприкоснулись руками, затем разошлись в разные стороны. Джейми с облегчением рухнул в свою груду тряпок; восхождение на холм и спуск с него дались ему нелегко, и он прекрасно осознавал, что чем дольше будет работать на раскопках, тем слабее будет становиться. Это знание заставляло торопиться со сроками осуществления их маленького заговора, если они все же решатся начать действовать.
Его разбудили незадолго до рассвета и начала новой рабочей смены, и следующие двенадцать часов он провел в грязной яме к западу от кратера, выкапывая осколки стекла, пластика и других материалов. Но мысленно он был еще там, на Холме Обозрения, и пытался разрешить проблему, с которой столкнулся Гектор, - обдумывая, как с ней может справиться крохотная, хоть и постепенно возраставшая группка бывших военных и гражданских, ставших рабами машин.
Когда смена закончилась, оба солнца еще стояли высоко в небе. Джейми вместе с несколькими тысячами других мужчин и женщин снова пришлось пройти три километра до бараков. Кормежки до захода солнц не предвиделось, и заговорщики - Джейми, Алита, Томас, Дитер и Вэл - встретились у восточной стены фабрики; сегодня к ним присоединилась и Шери Барстоу.
Когда он ее представлял, то не сказал - а она тоже не стала вспоминать, - что они встретились на костяной гряде пятидесятиметрового периметра Гектора.
Так ты говоришь, что Гектор кое-что помнит, но совершенно ничего о битвах и о том, как его захватили, - задумчиво произнес Дитер. - Довольно странно. Откуда Хозяевам известны наши методы программирования, откуда они настолько хорошо знают Гектора, что смогли его так перепрограммировать?
– Болоботомия, - пробормотал Вэл.
– Прошу прощения? - не понял Дитер.
– Похоже, что Гектору сделали болоботомию.
– Как лоботомию человеку? Удалили часть его мозга?
– Ну не совсем так, - вставила Шери. - Память Боло нельзя просто нарезать, как филе. - Это точно, - согласилась Алита. - У него го-лографическая память.
– Вы меня совсем запутали, - сказал Джейми. - Давайте с начала.
– Хорошо, - ответила Шери. - Вы понимаете концепцию голографической памяти?
Джейми нахмурился:
– Ну, я знаю, что такое голография.
– Ага, - добавил Вэл. - Трехмерная передача информации.
– Я говорю не об этом.
– Язык меняется вместе с технологией, - объяснил Томас. - Слово "голографический" взято из старого англика, нет, скорее даже из позднеанглийского языка. Еще докосмической эры.
– Правильно, - сказала Шери. - Первыми голографиями были неподвижные фото с голографическими элементами. - Кого-нибудь, допустим вашу старую тетушку Матильду, фотографируют, используя лазерные лучи, проходящие по ее телу с нескольких сторон. Отражаясь, они проходят сквозь квадратик пленки, которая регистрирует не свет, как нормальная фотопленка, а интерференционные узоры собранных вместе лазерных лучей. Конечно, сейчас это делается с помощью модулированных полей и силовых линз, но в прошлом использовали химически обработанный пластик. Если потом осветить эту пленку лазером с интерференционным узором, то - бац! - перед вами трехмерное изображение тетушки Матильды во всей красе!
– Ну… - неуверенно пробормотал Джейми. Он пока не понимал, куда клонит Шери.
– Самое интересное в процессе - это пленка. Если на нее посмотреть, не увидишь ничего похожего на изображение. Совсем не так, как с традиционным фотонегативом, где видно перевернутое изображение.
– Точно, - кивнул Томас. - Видны только кольца, разводы и полосы.
– Допустим, мы срежем уголок пленки, - продолжила Шери. - Но изображение тети Матильды вовсе не потеряет вдруг голову или руку. Нет! Все изображение останется целым… правда, возможно, станет менее четким и детальным. Если обрезать еще больше, половину пленки, Матильда все равно останется с нами целиком, но расплывающаяся, с размытыми очертаниями. Понимаете? Каждый кусочек пленки позволяет реконструировать все изображение, которое записано по всей поверхности пленки. Можно отделить тончайший кусочек, просветить его лазером и получить полное изображение тетушки Матильды, хотя его и не удастся разглядеть из-за размытых деталей.
