Он засмеялся и опять начал щекотать губами ее шею:
- Значит, пророчество начнется сегодня ночью...
Ааб заглядывал в маленькое окошко, мягко освещая две золотистые фигуры, оппалисцирующим туманом окутывая двигающиеся в ритме любви обнаженные тела.
Но вот они замерли - словно абстрактный узор в светотенях.
Прошла долгая минута, и Алейтис зашевелилась.
Вайд поднялся, освобождая распростертое под ним тело.
Сел. Притронулся кончиками пальцев к щеке Алейтис:
- Лейта?
Она поднесла к губам его ладонь, поцеловала. Потом положила руки под голову и с наслаждением потянулась.
- Да?
Он засмеялся и набросил на нее аббу.
- Чтобы ты не замерзла. Нет, не шевелись. - Он затянул завязки, разгладил ткань. Она постанывала от удовольствия, наблюдая, как он натягивает на себя одежду. Потом он взял ее руку в свою.
- Тебе хорошо, любовь моя?
- Очень... - Она вздохнула и села. - Ты сказал - пророчество? Он притянул ее к себе, и голова Алейтис легла ему на грудь. Она слышала, как сильно стучит его сердце.
Несмотря на мрачную тень предчувствия, парящую в ее сознании, она была спокойна и лишь наполовину внимала словам Вайда.
- Кровь и разрушение, - тихо говорил Вайд. - С той поры одна и та же греза виделась мне каждый день, каждый год... Кровь и разрушение... Куда бы я ни повернулся... - Слова, казалось, с трудом покидали его губы, словно он вытягивал их из себя. - Вокруг тебя падают мертвые. Пришельцы разрушают Раксидан. На сейчас. Я это чувствовал. Не сейчас, но когда наш сын... Алейтис удивленно вздрогнула. - Сын, которого мы зачали сегодня ночью... когда он вырастет... Люди, сжигающие все вокруг... Рыжеволосый человек со злыми зелеными глазами дико хохочет, видя это разрушение... - Рука Вайда соскользнула с груди Алейтис и нежно погладила живот и талию. В течение нескольких секунд девушка чувствовала, как его ритмичное дыхание шевелит волосы у нее на макушке. - Потом в мою грезу вторгалось странное видение. Чернота, пронизываемая звездами, расползалась во все стороны, до бесконечности... В конце концов она охватывала всю Вселенную... А в центре медленно вращалась ты... твое тело, прозрачное, как туман. Сотни солнц запутались в твоих волосах, тысячи звезд просвечивают сквозь твое призрачное тело. Я ощущал в тебе что-то огромное, какую-то неведомую силу, страшную энергию, власть... Ты преодолела чудовищный путь, о котором я даже не подозревал, и впереди у тебя лежал другой, более сложный и более долгий путь...
- Хайя!.. - Она некоторое время молчала. - Тебе это снилось? Ты что, спал на мулакате?
- А что я мог сделать? Ведь я - грезитель и певец Раксидана.
- Я понимаю, Вайд, - вздохнула она печально. - Но от этого жизнь моя не станет легче.
- Алейтис, сейчас ты достигла в своей жизни решающего момента. Кризиса. Перекрестка. И ты должна принять решение. В долине слишком многотаких, как Камри...
Он беспокойно зашевелился под телом Алейтис, словно вдруг покрывшийся тревожной рябью безмятежный пруд. Солома тихо зашуршала.
- Наверное, тебе придется покинуть Раксидан.
Она вздрогнула.
- Вайд, мне страшно...
- Я знаю.
- Нет! - Она вдруг подалась назад, села. - Я не уйду! Проклятые когти кровавой Ашлы, что они могут мне сделать? Я имею право! Я знаю свое право! Закон клана...
- Алейтис... - Он покачал головой, отрицая все, что она пыталась сказать, и тронул ее за щеку. - И даже став моей супругой, ты не будешь в безопасности. Понимаешь, Лейта, ты ведь в конечном счете не считаешься членом клана...
- Что? - Она уставилась на него, пораженная.
- Твоя мать была не из нашего клана, и ее никогда не принимали в клан. К тому же они боятся. Метеор возмутил угасшие страсти, подобно тому, как ураган тревожит слизистый ил, спокойно лежавший на дне загнившего пруда. Скоро, очень скоро все это прорвется и испепелит тебя, если ты останешься здесь...
Голос Вайда приобрел свою привычную убедительность, и он продолжал что-то объяснять ей, но она уже не слушала его. Мысли ее все возвращались и возвращались к слову, которое он употребил: "супруга".
Даже известие о ее незаконном, неклановом статусе не могло затмить радость триумфа. Она перебила Вайда:
- Значит, ты хотел бы, чтобы я стала одной из твоих жен?
Он засмеялся и обнял ее:
- Лейта, Лейта...
Алейтис переполняла неудержимая радость.
- Тогда... тогда вот и ответ. - Она откинулась на обнимавшую ее руку. - Если я стану твоей супругой, никто ко мне не прикоснется!
Он покачал головой:
- Ты ничего не поняла, дорогая.
- Но... - Она дернула его за рукав. - Тогда я перестану быть изгнанницей, парией. Разве не так? - Она всмотрелась в его застывшее как камень лицо. - Нет, Вайд?
- Ты была бы в безопасности, Лейта, если бы не одно... И ЭТО перекрывает все остальное...
- Что это? - перебила она.
- Твоя мать, Лейта.
- Моя мать? - Она вырвалась из его объятий я уселась на соломе, положив руки на колени. - Я то и дело слышу о своей матери. От тебя. От Камри. От Зираки, который трясется от страха, боясь, что я его о чем-нибудь спрошу.
- Я нарушил клятву, произнося только одно ее имя.
- Но ты уже нарушил закон Щура! Нарушил, Вайд, когда полюбил меня. Скажи мне, что это за клятва? К тому же, ты уже пообещал мне, что расскажешь!
Скрестив ноги, положив руки на колени, он расслабил мышцы лица, глаза его стали непроницаемыми, пустыми - Вайд погрузился в ментальный транс матриба.
Далеким, тихим голосом начал он излагать историю проклятия:
- Это случилось в год Аздара, в месяц Яразур, в денницу большого таяния, в денницу красного света, когда Хорли закрывает Хеш. В час субсуруда, когда диск Хорли только-только показался над краем мира, небо извергло из себя огненный шар. Метеор просвистел над долиной, проскочил над зубьями Дандана и развалился на две части. Большая исчезла за горами, а меньшая часть его упала за хребтами на юге.
Мы собрались в домах и переговаривались только шепотом: все были так испуганы, что не решались говорить громко. День прошел. Ночь прошла. На третье утро мы решились выползти наружу. Обычная наша работа двигалась со скоростью ползущего червяка, мы то и дело поднимали голову вверх, со страхом всматриваясь в небо. Вадр, мой наставник и хозяин, пытался войти в грезу, но видения были такими странными и искаженными, что он ничего не мог прочесть. Я тоже пытался. Не получилось. Пастух Ша-ир, окутанный клубами дыма своего костра, поведал о пришедшем в наш край зле и злой предопределенности и попытался склонить Щура на объявление Аташ-нау-таваллуда. Но мы были не настолько испуганы..
День проходил за днем, и наши головы постепенно перестали задираться к небу. Потом, в месяц Гавран, в долину пришел караван. В ту ночь целующиеся Ааб и Зеб поднялись рано, и тучи, клубившиеся высоко над Данданом и вокруг него, были унесены и раскиданы сухим ревущим ветром, так что ночной дождь погиб, еще не родившись. Пламя костров, разложенных по обширной долине, взлетало высоко в небо, отбрасывая теплый отсвет на ярмарочные балаганы, превращая в оранжевые статуи женщин-рабынь и тех, кто продавал их плоть любопытным мардха.
